мгновение мучительного замешательства словно не бывало.
— Так это ты крался за мной той ночью…
Люк поежился, как будто пытался избавиться от неприятного воспоминания.
— Я раскаиваюсь, — проговорил он сдавленным голосом. Ясно, что это не искреннее раскаяние. — В тот момент я не мог найти другой способ не потерять тебя.
— О Боже…
Как он представляет себе их брак? Они едва знакомы и принадлежат разным мирам. Мысли Кристины неслись по кругу.
На этот раз он не пытался прикинуться, что автомобиль не его, или отпустить шофера.
— В отель, Майкл.
Шофер распахнул перед ней тяжелую дверцу. Кристина скользнула внутрь, слегка покраснев. Люк сел рядом, и Майкл с глухим стуком захлопнул дверцу. Кристина кашлянула и сказала первое, что пришло в голову:
— У твоей машины самые тяжелые дверцы, какие я видела.
Люк странно ухмыльнулся.
— Боюсь, бронированные.
—
Кристина онемела. Такая мысль даже не приходила в голову. Ничто не могло бы сильнее подчеркнуть различие между ними. За всю дорогу до лучшего афинского отеля больше не прозвучало ни слова.
Она все еще не оправилась от шока, когда Люк привел ее в роскошный люкс и отпустил дежурившего секретаря. Едва тот вышел, Люк повернулся к ней, не в силах больше сдерживать себя.
— Впервые увидев тебя… помнишь, когда я впервые столкнулся с тобой?
— Я ударила тебя вращающейся дверью, — проговорила Кристина в полной растерянности и даже в каком-то опьянении.
— Ты ударила меня, можно сказать, не только дверью. Поверь, я никогда раньше не вел себя так. Никогда не чувствовал себя так. Я знаю, ты считаешь меня высокомерным, но никогда раньше меня не подмывало бежать вслед за женщиной. Я не мог позволить тебе скрыться. Ты меня понимаешь?
Кристина не смела.
Люк тихо продолжал:
— Помнишь, ты сказала, что мы можем быть честными друг с другом, потому что больше не встретимся?
Неизвестно почему слезы блеснули в уголках ее глаз. Кристина молча кивнула.
— Именно этого я и хотел. Милая девушка, не знающая меня. Утро за столиком в кафе. Можно позабыть обо всех делах. Просто побыть нормальным мужчиной, разговаривающим с нормальной девушкой о туристских красотах. Слегка пофлиртовать. Легкая, приятная беседа, какой не было у меня двадцать лет. С тех пор, как стал престолонаследником. Я делал то, что делают другие люди, и наслаждался этим. Одно «но»… — Он поколебался.
Кристина затаила дыхание.
— Все оказалось не так, — отрывисто признался он.
Она облизнула внезапно пересохшие губы.
— Почему? — Ее голос срывался.
— Не знаю. Возможно, когда ты сказала, что нашла свободу в море… Я так давно не чувствовал себя свободным. И даже не мечтал об этом. Ты словно задела какую-то струну. Никогда не встречал таких людей.
Он замолчал в глубоком раздумье. Кристине захотелось коснуться его. Но она не смела. Сцепив руки, она постаралась говорить нормальным голосом.
— Не привык к женщинам, не падающим к твоим ногам? — уколола она.
Он не засмеялся в ответ.
— Не привык к женщинам, цепляющимся за свои принципы как за религию, — хрипло ответил он. — Когда мы встретились на набережной, ты не пожелала объяснить мне, что за вина — быть принцем Холхостана. Ты даже не знала своего нанимателя, но уже решила, что это злодей. Заочно, так сказать. И ничто уже не могло изменить твое отношение.
— Итак, ты собрался изменить мое отношение, не так ли? — с холодным вызовом произнесла Кристина. — Как же ты это проделаешь? Будешь лгать? Совращать?
Глаза Люка наполнились гневом.
— Я говорил тебе. Я хочу, чтобы ты видела меня таким, каков я есть, черт возьми! — Он внезапно сорвался на крик: — Неужели это такая уж большая просьба?
Кристина смешалась. Она никогда не слышала его крика, даже когда он вышвырнул вон Деметриуса. Он просто становился холоден и неприступен. А сейчас кричит, как обычный человек. Правда медленно открылась перед ней: обычный человек на пределе сил.
— Отчаялся? — спросила она, внезапно поверив ему.
Люк хрипло, невесело засмеялся.
— Абсолютно.
— А когда ты совращал меня…
— Ради Бога, мы любили друг друга, — злобно прервал он. — Ты и я. Взаимно. Мне казалось: вот единственное, в чем мы равны. Не думать об огласке, не думать о предрассудках. В постели лишь ты и я.
У Кристины болезненно дрогнуло сердце.
Люк решительно шагнул к ней. Он по-прежнему не касался ее, но глаза говорили все.
— Я не прав, Кристина? — тихо спросил он. — Ты до сих пор сомневаешься?
Она успела изучить его тонкое, благородное лицо. Эти надменные брови могут внушать страх. Но только не сейчас. Сейчас Люк выглядел совершенно измученным. Кристина неожиданно для себя протянула ему руку.
Он схватил и сжал ее так, что едва не затрещали кости.
— Отчаялся из-за меня? — кротко спросила она.
Люк закрыл глаза.
— Я не уверен, что смогу прожить без тебя, — просто сказал он. — Я всегда боялся, что ты убежишь, едва поймешь, насколько сильно мое чувство. Именно поэтому и просил дождаться меня, когда пошел искать Саймона. Я не был уверен. А когда вернулся и застал тебя — да, слегка обезумел. Большая редкость. Самообладания мне не занимать. Но рядом с тобой… — Он пожал плечами, открыл глаза и горько усмехнулся. — Ты сама видела.
— Я не смогу притворяться не той, кто я есть, — нетвердо проговорила Кристина.
Он побледнел, как от удара ножом.
— Я имею в виду, мы из разных классов. Все эти умные международные деятели, не говоря уже о кинозвездах… я не похожа на них, — постаралась сформулировать она. — Вспомни, как мы плавали. Ты мог бы легко обогнать меня, но решил уступить. Я не могу жить так. Каждому придется делать мне уступки. — Но тут Люк приложил руку к ее горящей щеке. Кристина осеклась, в глазах блестели слезы паники. — Я…
— Послушай меня, милая. Я говорил, что быть принцем — спектакль. Этот спектакль надоел мне. И все кинозвезды тоже. — Он горько усмехнулся.
Кристина оттолкнула его руку и фыркнула.
— Я не понимаю.
— Должна понять. Именно ты заставила меня осознать — в тот момент, когда ворвалась в кабинет, — что Гораев делает с моей человеческой природой. Ты была права. Саймон важнее, чем все условности в мире. — Его лицо внезапно исказилось. — Ты знаешь, когда я нашел его, он сказал, что не разговаривал со мной о родителях, потому что не хотел отвлекать от важных дел.
Кристина кивнула.
— Он говорил мне, что принцам приходится делать то, что они не хотят. И что у тебя совсем не осталось удовольствий.
— Он рассмотрел то, чего не видел я сам. Я ему очень обязан. — Люк помолчал. — И тебе. Ты
