разрубленный на четыре части мозг окутался фосфорическим туманом, и в этой призрачной дымке заскользили такие знакомые Олегу образы: мать, дочь, жена, друзья… Рыцарь подозрительно сощурился, но, неожиданно усмехнувшись, оставил фантомов в покое. Он еще некоторое время изучал мозг, а потом опустил взгляд на рассеченную и раскрытую, словно книга, грудную клетку, где между пламенеющих легких темнело сердце, и взгляд его потеплел. Потом Рададор внимательно изучил побелевшие ладони тела и тоже остался доволен. Наконец пришел черед последнего, что интересовало рыцаря. Глазные яблоки вспучились под сомкнутыми веками, пришли в движение, бешено завращались и вдруг выпали из глазниц каждое в свою сторону. Веки, лишенные опоры, провалились в глазницы и стали похожи на сушеные грибы. Рададор раскрыл ладони и опустил их на поверхность площадки, шары плавно покатились, и в руки рыцаря легло по голубому глазу, пусть немного наивному, но чистому и ясному, как у младенца. Приблизив их к своему лицу, он скрупулезно сравнил радужки, после чего взял оба бело-голубых шара в левую руку, а правой оттянул свое веко. На ладонь упал еще один белый шар. Но радужка его была светло-коричневая. Рададор еще раз сравнил предметы, лежащие перед ним, и вдруг осторожно взял один голубой глаз и вставил его себе в глазницу. Зрачок сначала никак не хотел встать на место, и рыцарю пришлось долго моргать, прежде чем зрение его вернулось в норму…
Глава 8
Олег очнулся и был крайне удивлен этим обстоятельством. Последнее, что он помнил, был взмах сверкающего лезвия. Сейчас перед ним из мрака медленно проступало лицо Рададора, полное внимательного участия. Впрочем, в тот момент Олег не сразу узнал своего нового друга. В глазах плавали какие-то точки, и сфокусировать взгляд на чем-то определенном было очень непросто — весь окружающий мир двоился и расплывался.
Вдруг нечто большое и шершавое проехалось по лицу молодого человека сверху вниз, и Олег понял, что это — рука рыцаря. Ладонь, сухая и горячая, пахла чем-то вкусным, словно в ней только что держали сдобную булку.
— Очнись, — почти ласково сказал Рададор. — Первое испытание ты выдержал с честью.
Но Олега эта новость нимало не взволновала.
— Я вообще не горел желанием проходить… — Остальное и так было ясно.
— Возможно, я немного перестарался, — несколько смущенно проговорил рыцарь.
— Ничего, — постарался смягчить свою резкость Олег, — все нормально. Просто это скорее нужно было тебе…
— Возможно, — согласился рыцарь. — однако совершенно незачем сидеть на полу.
Олег огляделся и обнаружил, что действительно сидит на полу, опершись спиной о стену. Иллюзия бесконечной Вселенной, переполненной звездами, исчезла как сон. Он снова был в своей маленькой комнате. Правда, вид она имела довольно необычный — пол, стены и даже потолок были обиты черным пергамином, явно украденным на соседней стройке. На полу было рассыпано нечто вроде стирального порошка. Посередине комнаты торчала импровизированная газовая горелка, от которой к двум полуспущенным волейбольным камерам вились гибкие резиновые шланги. И отовсюду торчали гвозди с отполированными шляпками и закопченными штоками. Между ними была напутана медная проволока.
«Сотки, — подумал Олег, глядя на гвозди, они и сейчас напоминали звезды. — Иллюзия».
Олег подтянул колени к подбородку и, упираясь спиной в стену, медленно поднялся. Комната качнулась и поплыла в сторону. Рададор подхватил молодого человека и отвел его в другую комнату.
Олег еще долго лежал на диване, приходя в себя. Голова шла кругом, в желудке было нехорошо и сердце билось какими-то судорожными толчками. Диван раскачивался, словно шлюпка в шестибалльный шторм, и норовил выскользнуть из-под Олега. Однако это мучительное состояние было не долгим. Через некоторое время молодой человек воспарил в объятиях Морфея и вернулся к действительности снова легким и здоровым, словно все происшедшее было лишь дурным сном.
Олег открыл глаза и увидел свою комнату будто бы впервые. Некоторое время он думал, что еще спит, — так необычно выглядело окружающее, хотя все было на своих, привычных местах. Почти такими же глазами он смотрел на нее, вернувшись из армии. Предметы, образы которых с любовью хранились в памяти, постепенно теряют четкие контуры, подробности истираются и при новой встрече, после долгого отсутствия, кажутся совершенно не такими, какими ты их оставил. Их как бы открываешь заново. Так и Олег, медленно скользя взглядом по комнате, с удивлением отмечал, что секретер в углу стоит немного под наклоном; что, делая ремонт, он все же ошибся и наклеил обои косо. Тут же хозяйским глазом отметил, что неплохо бы в конце концов что-то сделать с подлокотником кресла — он держался на честном слове. На притулившемся между кресел столе лежал голубой больничный лист, и Олег вдруг вспомнил, что в понедельник надо идти выписываться на работу. Впрочем, тут же его взгляд заскользил дальше к серванту, в котором были расставлены немногие предметы, называемые хозяином «мои хрустали». Между сервантом и окном стоял древний, но еще крепкий стул. На балконе во все стороны торчали рейки, и Олег огорчился — он любил во всем порядок. Намереваясь пойти на балкон и поправить непослушные деревяшки, он сел на диване, но тотчас же забыл о своем намерении и продолжил осмотр с искренним любопытством, словно был здесь впервые. Справа от окна, на старой, комодообразной тумбочке стоял телевизор «Рубин-714». У стены стояли еще два стула. Дальше был диван, на котором Олег сидел. Над диваном висели полки с расставленной на них коллекцией пустых бутылок. Рядом висело несколько городских пейзажей. Олег писал их сам и гордился скрупулезной точностью работы. С обеих сторон от двери стояли еще две тумбы, одна из которых содержала внушительную коллекцию пластинок, а другая — аппаратуру для их прослушивания. Олег работал радиомонтажником и все, кроме проигрывателя, собрал сам.
Ему вдруг захотелось услышать какую-нибудь до боли знакомую мелодию, и на проигрыватель был поставлен диск «Лед Зепелин».
Рададор появился внезапно, словно разбежался и впрыгнул в комнату. Он немного приглушил звук и опустился в кресло напротив дивана.
— Ну вот, — тепло улыбаясь, произнес он, — если судить по музыке, то ты уже в порядке. Ты — крепкий малый! Не многие, пройдя первое испытание, способны так быстро оправиться!
Олег некоторое время мрачно смотрел на него, потом ощупью нашел на тумбочке сигареты и не спеша прикурил.
— Вообще-то я не просил об этом, — наконец произнес он.
На лице рыцаря промелькнуло удивление, а когда оно исчезло, лицо это уже не было таким довольным, как вначале.
— Тысячи юношей на всех известных мне планетах мечтают об этом…
— Я — не из их числа…
— Ты мне не веришь?
— Слишком странно для того, чтобы быть правдой. — Олег был упрям.
— Но ты еще не понял…
— Своего счастья? — продолжил за рыцаря молодой человек. — Пусть так, но я не хочу жить в мире иллюзий, в котором живешь ты. Я не хочу быть мыльным пузырем, Черным плащом или Дон-Кихотом. Есть множество других способов устроить так, чтобы «крыша поехала». Попроще и подешевле…
— Ты не принял и не понял моей благодарности, — едва не до слез огорчился Рададор.
— Я и не ждал ее, — апатично пожал плечами Олег. — Тем более что в этой ситуации любой сделал бы то же самое. А теперь, оказывается, я же еще и должен благодарить…
Он вяло махнул рукой и снова затянулся дымом сигареты.
— Ничего не понимаю, — признался рыцарь. — Ты что? Обиделся на меня, что ли? Ну что же! Когда Понадоблюсь — позовешь! — И он исчез, словно его и не было.
Олег от неожиданности отпрянул, задел рукой тумбочку, игла проигрывателя с душераздирающим визгом проехала поперек пластинки, и звукосниматель повис в воздухе. Молодой человек ошалело оглядел комнату, понимая, что это глупо, заглянул под стол, пощупал кресло, где только что сидел рыцарь, но так и не пришел ни к какому мнению. Однако комната была пуста, и это утверждение нельзя было подвергнуть сомнению.
Вдруг со стола соскользнул больничный лист. В то же мгновение зазвонил телефон. Олег поднял трубку и услышал:
