умерших людей, оставляя взамен после своего пребывания в человеке силу и уверенность, а сам, насыщаясь чувствами страха - мертвецки повергался в пучину ужаса. Тот, кто побывает с ним, забывает что такое страх. Оно сделало из него агрегат, аппарат, приспособление, примочку, в конце концов, машину для поглощения страдания и боли. Вот только для него это стало проклятием. Как я уже сказал он был умным, именно поэтому Оно сейчас оживляла его.
- Малыш очнись! Это я... - раздалась громоздким звуком гласная.
Сознание его вновь стало проваливаться в пустынный мрак, из которого мгновение назад его вытащил голос, он ощущал, как это происходит вновь и вновь, но теперь мрак не казался ему столь блаженным и приятным. Верноном овладело беспокойство. Он попытался уцепиться за реальный мир, по крайней мере пока. Пока боится смерти.
- Где ты? - крикнул он.
- Я здесь малыш, - он почувствовал несколько слабых ударов по левой щеке, скорее даже не ударом, а хлопков возвращающих его в чувство.
- Да... да. - Едва он произнес это, как его переносицу пронзил приступ боли, которая распространилась в мучительную агонию и расползлась по нервным окончаниям лица, и он открыл глаза.
- Кутидаида, ты же не говорило, что будет вот так.
На улице властвовал туман, по крайней мере, пока. Кругом сплошная тишина, хотя постойте, где-то вдалеке слышались трусливые беговые шаги, они уносились звуком куда-то все дальше от места смерти Вернона.
- Тебе не стоит волноваться правда-правда... - ответило Оно.
Он смотрел в ее или его глаза, а Оно улыбалось, и взгляд окутывал его тело теплом.
- Они атаковали Эквитостарр.
- Я почувствовал это.
- Так зачем повел его в тот мир.
- В конце концов, он ведь должен побороть свой страх, так?!
- Верно.
- А куда он отправился?
- Идет к школе.
- Что ж, какой же этот человек глупый, - проговорил он с жестокой грустью в голосе.
Ласковые руки подняли неотесанного небритого мужчину в рваной одежде и крепко прижали к красивому телу Кутидаида, и оба растворились в пустоте волнового синевато-красного цвета.
В мире вновь царствовали тишина и туман.
На анатомическом столе в прозекторской абсолютно голая, бледная и мрачная, ждала процедуры Анна Заумна. В ее теле теперь не было былого величия, женской красоты: изящные руки и ноги превратились в простые ошметки мяса, и если взять любую из ее конечностей и отпустить, то она просто упадет назад с глухим стуком. Груди, ах эти славные выемки из туловища, в которых так любил утопать Александр своим языком. Ее остренький нос, был недавно разбит ударом обо что-то крепкое. Глаза, смотрящие в никуда. И сила, тоже ушла. Все эти мелочи были доказательством того, что жизнь покинула тело.
Доктор с перчатками на руках, воткнул скальпель в тело Анны, делая разрез от места чуть ниже подбородка и до самой брюшной полости, оставалось только раскрыть оболочку и покажутся внутренние органы. Специальным инструментом, раздвигающим этот самый разрез, а теперь уже трещину, доктор раздвинул ребра вместе с мясом по краям. Стоящий позади него помощник смотрел на происходящее и уже приготовился взвешивать органы, но то, что оба увидели внутри Анны. О, да органы навевали на много раздумий о том, что случилось с телом Анны за последние два года и как все произошло и каким образом, а главное - это просто невозможно.
- Ты видишь?! - спросил доктор со скальпелем в руках.
Доктору было достаточно только взглянуть, чтобы понять, что здесь не все в порядке. Все органы были покрыты толстым слоем раковой опухоли, и что самое интересное под этой самой опухолью виднелась чернота, та, что остается после ожогов. Артерия ведущие кровь к сердцу и также отправляющая ее в путь из него, во всех местах была закупорена. Причина смерти казалась очевидной, но все же не только это.
- Господи Боже! - удивленно произнес другой.
- Я раньше такого никогда не видел.
- Как, по-твоему, отчего она умерла?
- Я могу сказать только одно: тело этой женщины умерло давным-давно, и это произошло не вследствие распространения рака. Хотя если это было бы и так, то опухоли таких масштабов еще нигде не были зафиксированы.
- Тогда мы первые.
- Да, - доктор улыбнулся сквозь маску.
Раковая опухоль распространяющаяся в последний год в теле Анны уж очень интенсивно, оказалась настолько большой, что в принципе человек не смог бы жить. Даже ребровые кости были затронуты этой заразою.
Доктор достал черные с наростами рака легкие, помощник их незамедлительно взвесил и сразу же записал результаты. Затем последовала очередь сердца. И наконец, дело дошло до желудка.
- Проверим желудок, - произнес доктор, орудуя скальпелем в руках, он предвкушал найти что-то интересное и действительно нашел. Вот только не совсем то, что хотел увидеть.
Почерневший желудок лег на металлический отражающий свет в разные стороны поднос и доктор тут же аккуратно разрезал желудок. Внутри - как это уже ни странно - ничего не оказалось, даже желудочный сок и тот весь как бы иссох. Ах, а сколько всего он переработал в пищевые отходы. Сколько чудесного Анна употребляла в пищу. Самое ее любимое блюдо, которое она любила - яблочный пирог. О, как он таял во рту, только приготовленный аккуратненько охлажденный губами и положенный в рот, сладко тающий внутри, разжевывающийся потом, и только затем падающий по кишечнику вниз, продолжая свой короткий временной путь. Анна всегда умело готовила его. Вообще она готовила все умело и вкусно, чтобы это ни было. Как она любила говорить: 'Главное найти нужные пропорции, и чтоб по вкусу тебе были!'. Но теперь это в прошлом, тело мертво.
После этого доктор перешел к извлечению печени, потом проверил и все остальное, но ничего кроме черноты и опухолей он не обнаружил. Он уже собирался вскрывать череп, но тут неожиданно покачал головой и подумал, 'а что если там странностей еще больше чем здесь', и сделал надрезы вокруг черепа. Жесткая кожа вместе с волосами легли покойной на глаза, нос, рот. И отпилив верхушку черепа, доктор добрался до мозга.
Он смотрел на него и думал: 'Сколько вложено сюда информации, влито чувств, страхов, ненависти, и всего прочего, что только возможно'. Мозг - масса, в которой заключен весь человек. Эти клетки умерли вслед за сердцем. Теперь в нем не было нужды но, сколько там всего спрятано. А доктор смотрел и не мог понять, и мозг вслед за всеми органами был черным, с раковыми наростами сверху. Как только мозг извлекли, доктор принялся зашивать тело.
- Она умерла в бесконечных муках, - жалобно заключил доктор смотря на лицо с зашитой кожей.
- Что? - переспросил другой.
- Говорю - ей было больно.
- Да, - подтвердил тот, взвесил мозг и спросил. - Что напишем в отчете о вскрытии.
- Умерла от распространения раковой опухоли по телу.
'Видите теперь вам совсем не больно', - мысленно нечленораздельно себе под нос проговорил доктор и наложил последний шов. Дело было закончено.
Но доктора проводившие вскрытие не знали одного...
Мертвое тело - а именно Анна - лежавшее на холодном столе в прозекторской было живо. И каждое
