Дивился нам, сестер не обижая, Язычник-горец. А когда обитель Меж зелени садов главой восстала, Как утица всплывает из воды, И разлила окрест благоуханье Своих колоколов, — на зов умильный К нам разве не сворачивал прохожий И странник-пешеход не забредал? Равно гостей монахини встречали, По облику не делали различья, Для каждого уху и хлеб душистый Черница домовитая несла. Молодая монахиня
Молчи! Довольно! Сеяли, пахали! Зато теперь, безумная старуха, Курятница, хозяйка, скопидомка, Зато теперь и грянул божий гром Над головами! Сеяли, пахали! Подсчитывали выручку под вечер, Гостей кормили! Нагребали кружку! Не сеять, не пахать, а глохнуть, слепнуть. Язык свой вырвать, руки отрубить Нам надо было… О, куда бежать, Куда бежать от мира! Старая монахиня
Воздержись! Скора ты старость языком порочить. Труп матери Оларии не предан Еще земле. Игуменьей тебя Пока никто над нами не нарек. Молодая монахиня
Игуменьей! Ты, старица, в лесу Пред соснами да сусликом ужели О выборах душою помышляешь? Да что тебя — ни гнев, ни гром, ни враг, Ни кони в алтаре не проучили? Старая монахиня
Дондеже не прислал митрополит… Молодая монахиня
О! (Срывая клобук, топчет ногами, рыжие волосы рассыпаются по плечам.)
Вот вам, вот вам, вот! Монахини
Сестрица! Рипсимия! Молодая монахиня
Нет, не сестрица я! Княгиня я, — опять княгиня Ольга Собесская! Монахини
От страха помешалась.
Молодая монахиня
Уж двадцать лет, как умер князь Игнат Собесский — муж мой, Пензы губернатор. Ни крепкие затворы на дверях, Ни когти императорского герба, Ни синие жандармские мундиры, Ни золото в отцовских сундуках Его спасти от смерти не сумели! …Я замуж вышла. Светлый брачный пир Был бомбой разнесен. Мы схоронились Меж четырех, напуганные, стен,
