Путешествие по Советской Армении

картофеля и овощей в колхозах», и ей ставилась на второй год послевоенной пятилетки задача «дальнейшего расширения посевных площадей и повышения урожайности» овощей и картофеля. Был в постановлении и еще один важный пункт. Он положил конец той сезонности употребления овощей, о которой я писала выше, потому что слова в параграфе 37 о принятии мер к тому, чтобы «обеспечить всемерное развитие парниково-тепличного хозяйства для снабжения городов и промышленных центров в зимне-весенний период ранними овощами и зеленью», относились, конечно, и к Армении.

В послевоенную пятилетку все эти задания были выполнены и перевыполнены. «Расширение посевных площадей и повышение урожайности» помогло до известного предела обеспечить республику своим собственным хлебом. «Развитие парниково-тепличного хозяйства» уничтожило сезонность пользования плодами и овощами: ереванцы получили январские свежие огурцы, помидоры и редиску.

Резко повысилась и культура табака в республике. В древности армянские табаки «цхахот» славились своим ароматом, и редкая семья не разводила у себя в садике для собственных нужд табак. Потом его стали выращивать меньше, и только сейчас культура его снова необычайно распространилась. Некоторые районы, например Шамшадинский, старейший табаководческий район Армении, получают сорт «трапезунд» исключительного качества.

В этих больших победах сельского хозяйства Армении участвует множество факторов общекультурного порядка: и общий рост советской хозяйственной мощи, тяжелой промышленности, материального богатства страны; и огромная помощь науки, двинувшейся, как никогда и нигде в мире, на служение народу — во всем нашем великом Союзе; и местные факторы, имеющие принципиальное значение в армянском земледелии, — например, расширение озимого клина, летняя посадка картофеля, летняя посадка некоторых кормовых трав. Новые научные идеи дают агрономам в Армении волшебную власть над коротким вегетационным климатом, раскрывают перед агробиологами необъятные горизонты для новых и новых опытов. Трудно воображению даже представить себе, куда мы шагнем завтра.

Лучшее, чем вправе гордиться Армения, — это ее альпийские луга: на склонах Арагаца, Гегама, в Лори, в Степанаване, в дачном местечке Цахкадзор над Ереваном. Весной эти луга превращаются в яркие пестрые ковры от изобилия крупных цветов всех оттенков, от ярко-синих и голубых до пурпурно-красных и малиновых. Густой, одуряющий аромат стелется над лугами. Трава их очень высока, очень густа и разнообразна. К запаху цветов примешиваются крепкие запахи эфироносов, майорана, мяты, чабреца, полыни. Маленькие пушистые армянские пчелки с тугим звоном отрываются от цветка и тяжело летят, почти падая в воздухе.

Цахкадзор по-армянски, или Дарачичаг по-азербайджански, так и значит: «Долина цветов». Поэт XVI века Давид Саладзорци, живший на старой армянской земле возле Эрзрума, примерно в тех же климатических условиях, оставил нам целую поэму «Восхваление цветов», из которой я приведу отрывок:

…Взрастают тысячи цветов, у них различен цвет и сок,
И запах разный, и красой один другого превозмог.
…Древа плодовые в цвету, оделись ива и дубок;
Вот распустился первоцвет, лишь снег последний с гор утек,
Вот отражается в воде, сверкает желтый ноготок,
Лишь минул оттепели срок, гора ликует и лужок,
Все превращается в цветы — вершины, склоны и излог.
Ущелье радо: в нем цветы — что многокрасочный платок,
Багряно-желтый вот тюльпан, узорный бархат — лепесток.
…И, с ежевикою сплетясь, малина свой растит шипок.
…Нафаф, чинара, базилик, — их запах сладок и широк.
В виссон одетый амарант и шпажник острый, как клинок.
Гвоздики бархатный наряд, нарцисса алый ободок!
Я буду славить все цветы, — мускатный цвет и василек.
…Вот молочай, глава цветов, зеленый цвет и белый сок.
…Цвет чемерицы темно-синь, на ней сурьмы лежит мазок.
…Столбом поднялся коровяк, и злак колышет колосок.
Собрались все цветы гурьбой, от них пчеле великий прок.
…Полыни беден серый цвет, но у бедняжки прян листок,
Цветет вдали от всех цветов; ее соседи — чобр и дрок.
…Шафран и кум цветут в горах, где близ вершины склон отлог.
…Хастут редчайший — для врача и цель и жалобы предлог.
С ним не сравняется в цене и полный денег кошелек.
…Бессмертник летом и зимой всех лучший из цветов цветок,
Не засыхает никогда, ему и старость не в упрек;
Цветы морские нунуфар пустили корень свой в песок,
Их можно было бы сорвать, когда бы змей их не стерег.
…Старался долго, и цветы я разобрал и здесь нарек.
Они вселенной красота, на звезды вышние намек[29].

(Перевод С. Шервинского)

Вся поэма целиком, в сто с лишним стихов, представляет собой как бы поэтический гербарий флоры Армении. Она же говорит и о целом ряде других вещей: о ботанике у древних армянских писателей; о старой культуре фармацевтики, распознавании лечебных свойств растений; о раннем развитии пчеловодства; об исконной любви армянского народа к цветам, которые чтутся, как «красота вселенной» и «намек на вышние звезды». Попробуйте пройти по улице Еревана с букетом, — вас гурьбой обступит крохотная детвора, вы увидите сияющие глаза, десятки протянутых ручек и услышите просящее, настойчивое, умильное: «Дай, дай!» И это в городе, где цветы вовсе не редкость, где почти у каждого есть свой садик или хоть горшок с цветами, где в семьях от деда и бабки к внукам переходят любимые, огромные, выхоленные лимонные деревца в кадушках, цветущие круглый год и круглый год дающие плоды.

Среди армян известна и более материальная любовь к пахучим травам — к рехан, майорану, мяте, тархуну (Dracunculus), падринджу (Mellisa moldavia) и др. Нигде в мире, кажется, не едят с пищей так много этих свежепромытых водою травок, как в Армении — и просто, и с горячей пищей, и заворачивая в плоский хлеб с сыром. Существует азербайджанская пословица:

«Достоинство розы соловей знает, достоинство зелени — армянин».

Немудрено, что попадающие в Армению путешественники не могут остаться равнодушными к ее дивным альпийским луговинам. Вот слова одного из них о Цахкадзоре, писанные в 80-х годах прошлого века:

«Невозможно описать красоту этих долин: здесь шумит горный поток с кристаллически прозрачною холодною водою; там просачивается из скалы родничок и с тихим журчаньем сбегает по ковру зелени и цветов; перед вами красиво обрисовывается округленная вершина Алибека, покрытая светловатою зеленью; вдали узорною серебристою лентой извивается река Занга, древняя Раздан, отделяя лесную область от безлесной части Дарачичагского магала»[30].

Чудесные альпийские луга армянских нагорий не могли не повлиять на долголетие местных жителей. В конце 20-х годов прошлого века образованный чиновник русской службы И. Шопен, получивший от графа Паскевича-Эриванского задание подробно описать только что вошедшую тогда в состав России Армению, застал ее на самой низшей ступени благоустройства. Крестьяне в ряде горных районов жили в подземных норах, незыблемо сохранявшихся тысячелетия такими же, как они описаны у Ксенофонта и Геродота. В