странного создания являлся еще загадкой для Фрике, и загадкой довольно интересной; но в настоящий момент у него было столько дела, что некогда было размышлять о достоинствах и недостатках Виржини.
Фрике поспешил войти в квартиру Викарио.
В этот вечер испанец вернулся очень поздно.
– Они там, однако, вдоволь наболтались, – сказал себе Фрике. Предчувствие подсказывало, что пора убраться от Викарио, и как можно поскорее. Должность лакея тяготила его, кроме того, теперь была ему вовсе не нужна. Оставалось только придумать уважительную причину.
Все устроилось самым простым образом. Николь написал письмо, которое Жан передал мосье Викарио.
– Слуга господина Данфрона принес вам письмо, сударь, – сказал он испанцу.
– Ах, это, верно, от де Нанжери, – заметил тот. Письмо было, действительно, за подписью Родриго де Нанжери. Он прощался в нем с Викарио, так как, по настоянию отца, отправлялся в Италию на неопределенное время. Жана он вызывал к себе, поскольку не мог пуститься в такую дальнюю дорогу без верного слуги. До Марселя с ним поедет отец, так что завернуть в Париж де Нанжери не имеет возможности.
Жан был в отчаянии; он так привык к своему новому господину, ему было так трудно с ним расстаться… Сцена прощания была очень трогательна. Викарио тоже опечалился, но не от разлуки с Жаном, а оттого, что де Нанжери ловко выскользнул из его цепких лап.
В день отъезда Жана привратник подал ему безграмотное письмо, написанное на простой серой бумаге. На конверте стояло:
«Мосье Маресьяку в городе».
– Это тому жильцу, который квартировал у нас до мосье Викарио Пильвейра, – пояснил он ему.
– Еще что за штука? – удивился Фрике и конфисковал послание.
Это была уже последняя услуга, оказанная ему обстоятельствами в дни пребывания его у господина Викарио.
Юноша и не подозревал, что услуга эта была самой важной из всех.
На следующее утро Фрике спокойно завтракал с Николем, тогда как все считали его уехавшим в департамент Оны, в замок де Нанжери.
На завтраке этом друзья наши держали последний военный совет. Надо было атаковать неприятеля.
– А ведь уметь ломать комедию бывает иногда очень и очень полезно, – рассуждал Фрике.
– Да, ты и актер-то не последний, хотя и молод! – хлопнул его по плечу Николь.
– Но все же мне никогда не сравняться с вами, мосье Николь, – покачал головою ученик. – Никогда не сумел бы я превращаться так ловко, так искусно из стряпчего в солдата, из солдата в знатного барина, из барина в простого комиссионера… Ах, кстати, заходили к вам еще Гедены и Ревершены?
– Заходили, только им объявили, что контора уже прекратила свои операции. Новость эта была им, конечно, не особенно приятна, ну да нам-то до того какое дело, требовалось только развязаться с ними. А вот тебе, дружок Фрике, могу порекомендовать прекраснейшего извозчика. Если понадобится карета, воспользуйся этим адресом. Парень сметливый.
И он подал ему карточку возницы, обозревавшего кабачок вдовы Сулайль.
– Отлично. А это что за бумажка? – спросил гамен, вытаскивая из потайного ящика бюро аккуратно сложенный лоскуток бумаги, испещренный какими-то непонятными цифрами.
– Это козыри, которые нам дал в руки Пьер Ларфульо, – улыбнулся Николь. – Это копия с шифрованной записки, которую Викарио посылал в Версаль. Я не понял иероглифов, но надо постараться разобрать эту галиматью. Главное – никогда не надо отчаиваться, дружок Фрике.
– Мы с вами люди бывалые! – расхохотался гамен. – Какие письмена могут быть нам не понятны, когда мы разгадали и не такие загадки…ен и…ер тоже чего-нибудь стоят.
– Да, сведений собрано немало, – задумчиво проговорил Николь.
– Сусанна Мулен, переулок Гласьер. Клянусь вам, мосье Николь, что никогда не пришло бы мне в голову искать этих негодяев на Итальянском бульваре. И что это за Сусанна Мулен?
– Способность мышления отличает человека от животного, дружок Фрике. Раскинь немножко мозгами… Ты видел в доме мосье X., в Версале, высокую брюнетку, которую называли мадам.
– Так вы предполагаете, что это и есть Сусанна Мулен?
– Без сомнения! Твой Викарио только тогда переехал в квартиру этой Сусанны, когда узнал, что господин X. остается в Версале.
– Постойте, постойте… Ведь франт этот, обобрав бумаги раненого, не взял его денег… Значит, ему нужно было только его имя! Под этим-то именем он теперь, конечно, и живет в Версале.
– Достойный, действительно достойный ученик! – дружески потрепал его по плечу Николь. – Способностью логических выводов и заключений ты владеешь в совершенстве, дружок Фрике.
– Ах, дайте же мне договорить! – нетерпеливо топнул ногой юный следователь. – Мы имеем в руках, действительно, немало данных, но многое, еще очень многое нам не известно. Какая цель руководила этим человеком? Что понудило его присвоить себе чужое имя? Вот в чем загадка, мосье Николь.
– А я тебе скажу, что разгадывать ее – совсем не наше дело.
– Ошибаетесь! По крайней мере, мне все это очень близко к сердцу, так как в глазах господина Лефевра я остаюсь по-прежнему презренным негодяем, способным ограбить и убить человека! А я не хочу, чтобы
