Колымские тетради

Был песок сухой, как порох

Был песок сухой, как порох,
Опасавшийся огня,
Что сверкает в разговорах
Возле высохшего пня.

Чтоб на воздух не взлетели,
Достигая до небес,
Клочья каменной метели,
Звери, жители и лес

Были топкие трясины
Вместо твердых площадей,
Обращенные в машины,
Поглощавшие людей.

Средь шатающихся кочек
На болоте, у реки
Под ногами — только строчек
Ненадежные мостки.

Свет — порожденье наших глаз

Свет — порожденье наших глаз,
Свет — это боль,
Свет — испытание для нас,
Для наших воль.

Примета света лишь в одном
В сознанье тьмы,
И можно бредить белым днем,
Как бредим мы.

Мне не сказать, какой чертою

Мне не сказать, какой чертою
Я сдвинут с места — за черту,
Где я так мало, мало стою,
Что просто жить невмоготу.

Здесь — не людское, здесь — Господне,
Иначе как, иначе кто
Напишет письма Джиоконде,
Засунет ножик под пальто.

И на глазах царя Ивана
Сверкнет наточенным ножом,
И те искусственные раны
Искусства будут рубежом.

И пред лицом моей Мадонны
Я плачу, вовсе не стыдясь,
Я прячу голову в ладони,
Чего не делал отродясь.

Я у себя прошу прощенья
За то, что понял только тут,
Что эти слезы — очищенье,
Их также «катарсис» зовут.

Гроза закорчится в припадке

Гроза закорчится в припадке,
Взрывая выспренний туман,
И океан гудит в распадке,
А он — совсем не океан —

Ручей, раздутый половодьем,
Его мечта не глубока,