— Хотелось бы добраться до центра плато, — возразил Озеров. — Там видны остатки еще одного вулканического аппарата. Кажется, он крупнее других.
— Хватит, — решительно заявил Тумов. — Плато исследовано достаточно. Ничего не изменится, если вы с риском для жизни доберетесь еще до нескольких потухших вулканов. Скажи откровенно, Аркадий, много нового нашел ты здесь по сравнению с тем, что мы с тобой видели девять лет назад?
— Структуру плато я представляю теперь более отчетливо, — сказал Озеров. — А что касается принципиально нового… Пожалуй, об этом сейчас говорить не стоит.
— Так вот, давайте заканчивать работу. Кажется все члены комиссии экспертов теперь согласны, что американский искусственный спутник погиб без участия человека, что при самых тщательных поисках обнаружить остатков спутника не удалось, что саму гибель скорее всего следует связывать с внеземными — космическими— причинами.
— Я скажу свое окончательное «да» по всем трем пунктам лишь после поездки к развалинам монастыря, — улыбнулся Пигастер.
— Вот и прекрасно; поезжайте туда завтра, а послезавтра подпишем протокол, и конец.
— А я не согласен с последним пунктом, — спокойно заметил Озеров.
— Можешь в приложении к протоколу написать свое особое мнение, — раздраженно бросил Тумов. — Принципиального значения это не имеет.
Озеров пожал плечами, но ничего не сказал.
На следующее утро Озеров, Батсур и Пигастер на маленьком газике выехали к развалинам монастыря.
Машину вел Батсур. Озеров по карте указывал путь. Ехали на юг вдоль сухого русла давно исчезнувшей реки. Справа и слева тянулась пустыня. Горячий воздух столбом поднимался от раскаленной земли.
Обрывы плато вскоре исчезли за желто-коричневыми увалами. Лишь гребень хребта со сверкающим белым пиком Мунх-Цаст-Улы остался единственным ориентиром в бескрайнем просторе равнин, по которому неторопливо бежал маленький газик.
Древнее русло давно потерялось в песках, пропал в синеве неба гребень Адж-Богдо, а газик бежал и бежал вперед. Горячий воздух бил в лицо, обжигал кожу.
Повстречали стадо куланов — короткогривых диких ослов. Они подпустили машину совсем близко, а затем неторопливо исчезли среди барханов.
— Край непуганых зверей, — заметил Озеров.
— Судя по поведению стада, эти куланы не видели ни машины, ни человека, — отозвался Батсур.
Озеров мельком оглянулся на Пигастера, и ему показалось, что американец с интересом прислушивается к разговору.
В полдень газик въехал в широкое каменистое ущелье, прорезанное в невысоком плато. На дне ущелья в тени крутых красноватых обрывов появилась зелень, приятно ласкающая взгляд после сурового однообразия камня и песков. Среди остролистых колючих кустарников виднелись заросли древовидной караганы, известной на севере под названием желтой акации, темно-зеленые кроны приземистого ильма.
— Скоро монастырь, — сказал Озеров.
За поворотом ущелья каменный обвал перегородил дорогу. Огромные желтые и красноватые глыбы были в беспорядке нагромождены одна на другую.
Батсур остановил газик. Путешественники вылезли, поднялись на нагромождение глыб и увидели монастырь. Он лежал в расширении ущелья. Остатки массивных стен, сложенных из желтых тесаных камней, опоясывали развалины больших прямоугольных строений. Широкие каменные лестницы поднимались к рухнувшим порталам. Несколько старых платанов и орехов росли вокруг разрушенных зданий. В стенах ущелья над широкими кронами деревьев чернели входы в многочисленные кельи, высеченные в скалах.
Батсур громко крикнул. Многоголосое эхо повторило возглас, и снова воцарилась глубокая тишина.
— Никого, — сказал Озеров.
— Спустимся и осмотрим развалины, — торопил Пигастер.
— Осторожнее, — предупредил Батсур. — Когда люди уходят, на их место приходят змеи.
Путешественники долго бродили по развалинам. Пигастер фотографировал остатки лепных карнизов и упавшие колонны. Батсур прислушивался, настороженно поглядывал по сторонам.
— Никогда не знаешь, кого встретишь в таком месте, — тихо сказал он Озерову.
Потом осмотрели доступные кельи. Они были пусты, а в одной устроил себе гнездо огромный орел- стервятник. Гостей он встретил свирепым шипеньем, угрожающе раскрывал клюв, изгибал голую шею и, видимо, не собирался уступить свое место без боя.
— Людей здесь давно уже не было, — заметил Озеров, когда все трое спустились на широкий двор, замощенный каменными плитами.
— А где жил старик? — спросил Пигастер.
— Не знаю. Мы разговаривали с ним на этом дворе. В свое убежище он нас не пригласил.
— Пошарим еще, — предложил американец.
Теперь решили разойтись и осматривать развалины порознь. Озеров полез на вершину плато. Пигастер углубился в руины самого большого здания. Батсур заглянул в разрушенную башню, прошелся вдоль стен, потом присел в саду возле источника.
«Богатый был монастырь, — думал он. — Граница близко. Приходили богомольцы из Китая… Источник, вероятно, считался целебным. Место укромное. Озеров прав: умирание караванного пути повредило монастырю, но едва ли оно могло остановить паломников. Что же заставило монахов уйти отсюда? Землетрясения? — Батсур обвел глазами развалины. — А может, и это не главное? Надо узнать в Улан- Баторе. Странно также, почему монахи не использовали источник у вулканического плато. Они не могли не знать о нем…»
Пронзительный крик заставил Батсура вскочить на ноги. Это был голос Пигастера. Батсур одним прыжком перемахнул невысокую ограду, выхватил из кармана пистолет и бросился в лабиринт развалин. Крик повторился. Теперь он был хриплый и полузадушенный.
Батсур закусив губы несся вперед. Он обогнул одну стену, перескочил через другую, взлетел по рассыпающимся ступеням, со всего маху ударился о выступ какого-то карниза, спрыгнул, а вернее свалился с высокой каменной террасы, прорвался через густые заросли колючего кустарника и замер.
Посреди небольшого внутреннего дворика на каменных плитах катались свившиеся в один клубок Пигастер и большой буровато-коричневый зверь. Батсур успел рассмотреть, что американец обхватил обеими руками горло зверя и силится оттолкнуть его оскаленную пасть от своего залитого кровью лица. Раздумывать было некогда, стрелять — нельзя.
Батсур прыгнул вперед, поймал рукой коричневую холку зверя, одним рывком оторвал его от Пигастера и отшвырнул в угол двора. Ошеломленный барс припал на мгновение к каменным плитам и огромным прыжком ринулся на Батсура.
Пуля встретила его в воздухе. Барс перевернулся и тяжело ударился о каменный пол у самых ног молодого монгола.
— Стреляйте еще, — умолял Пигастер.
— Не надо, — сказал Батсур, пряча пистолет и наклоняясь к американцу. — Он совершенно мертв. А что с вами?
— Кажется, я весь разорван на куски, — со стоном прошептал мистер Пигастер, косясь на лежащего рядом барса.
Осмотр раненого показал, что разорваны в основном куртка и брюки. Сам мистер Пигастер отделался несколькими неглубокими царапинами на груди и на голове. Батсур посадил американца возле стены, быстро перевязал царапины носовыми платками и кусками рубашки.
Стоять мистер Пигастер не мог. Ноги под ним подкашивались, а голова без сил падала на грудь. Все
