— По-моему, это он, — негромко сказал долговязый, загородив Тимофею дорюгу.
— Он, конечно, — хрипло подтвердил коренастый, заходя сзади и невежливо беря Тимофея за воротник.
— Р-ребята, в-вам что надо? — пролепетал, заикаясь, Тимофей.
— А ничего особенного, — сказал долговязый, — прикурить дашь?
— Я… я не к-курю…
— Тогда раздевайся!
— Ребята, ч-что вы…
— Побыстрей, — дохнул в ухо тот, что был сзади, и тряхнул Тимофея так, что затрещал воротник плаща.
— Ребята!!
— А ну тихо, — сказал долговязый, и Тимофей ощутил у самого горла холодное острие ножа.
«Настоящие бандиты!» — мелькнуло в голове Тимофея. Но, как ни странно, его страх вдруг исчез. Он словно бы увидел всю ситуацию извне, как в кино. Темный бульвар. Двое в черных очках, с ножами. Между ними беспомощный Тимофей Иванов. Он только что выпил. В бумажнике у него квартальная премия, на руке золотые часы. Кроме того, новые полуботинки и джинсы «Ли». Это составит…
— Сейчас, ребята, — сказал он тихо. — Сейчас. Да убери ты н-ножик. Ни к чему…
Долговязый отстранился немного, продолжая держать нож наготове.
«Пружинный, — догадался Тимофей, неторопливо расстегивая пуговицы плаща. — Непонятно только, почему мне не страшно?» Он осторожно выбрался из плаща, который остался в руках коренастого.
— И джинсы скидай, — сказал долговязый, поигрывая ножиком.
— Ребята, может, лучше часы возьмете, — предложил Тимофей, — золотые.
— Часы тоже возьмем, — кивнул долговязый. — Но сначала джинсы… А ну побыстрей. — И он провел лезвием перед носом Тимофея.
— Сейчас, сейчас, — заторопился Тимофей. Он вдруг понял, почему ему совсем не страшно. В нескольких шагах отсюда на перекрестке постовой милиционер. Он видел Тимофея. Без сомнения, он уже близко. Сейчас он крадется за кустами… Потом скомандует…
— Ты будешь, сопля, раздеваться или нет, — прошипел сзади в самое ухо коренастый. — Может, помочь?..
— Не надо… Я сам… — «О, время, остановись, — мелькнуло в голове, — хоть на полминуты, чтобы постовой успел…»
И тогда произошло чудо… Впрочем, Тимофей даже не сразу понял, что чудо произошло. Он еще ковырялся с поясом джинсов, который никак не хотел расстегиваться, когда вокруг стало удивительно тихо. Прекратился шелест дождя, смолкло напряженное дыхание громил. Тимофей поднял глаза. Застыли без движения листья, только что вздрагивавшие от порывов ветра. Застыли без движения и оба бандита, один с выставленным перед собой лезвием ножа, а другой — засунув одну руку в рукав плаща Тимофея. А вдали в самом конце аллеи в прямоугольнике света среди неподвижной темной листвы был виден неподвижный силуэт милиционера. Казалось, он прислушивается к тому, что происходит во мраке аллеи. Первая мысль Тимофея была — бежать навстречу своему спасителю. Но потом он глянул на оцепеневших громил и изменил намерение. Что-то парализовало их, и этим обстоятельством следовало немедленно воспользоваться. Прежде всего Тимофей осторожно извлек из полусогнутых пальцев долговязого нож, сложил его и сунул в карман. Потом так же осторожно снял с долговязого темные очки и швырнул их подальше в кусты. Луч фонаря, пробивавшийся сквозь неподвижную листву, падал прямо на оцепеневшее лицо бандита. Некоторое время Тимофей внимательно разглядывал его. Застывший неподвижный взгляд выпуклых глаз, тонкие, плотно сжатые губы, небольшой шрам на переносице. Подумав немного, Тимофей размахнулся и треснул долговязого по скуле. Голова бандита резко мотнулась влево. Тимофей поправил с другой стороны и в заключение дал по носу. Долговязый никак не реагировал на удары, но его выпуклые глаза начали медленно набухать слезами. Тут Тимофей вспомнил один из боксерских матчей, на котором присутствовал в качестве зрителя. Чтобы покончить с долговязым, он набрал в легкие побольше воздуха и дважды — правой и левой врезал громиле в солнечное сплетение. Медленно, почти неразличимо для глаз долговязый начал складываться пополам.
Тимофей повернулся ко второму бандиту. Силуэт милиционера в конце аллеи оставался неподвижным. Тимофей отобрал у коренастого свой плащ, надел его и, не торопясь, повторил всю программу. Темные очки коренастого от первого же удара упорхнули куда-то далеко, а после окончания программы он начал медленно клониться вперед.
Тимофей перевел дыхание и стал соображать, что, собственно, произошло. Чудо? Галлюцинация? Или он каким-то непонятным образом сумел загипнотизировать грабителей. Или что-то случилось со временем? Тимофей бросил взгляд на часы. Секундная стрелка застыла на месте. Конечно, часы могли и остановиться, а может быть, каким-то образом сработала относительность времени? Ведь он подумал о чем-то таком, когда начал раздеваться. И время действительно остановилось… Для всех вокруг? А для него нет? Как же теперь быть? Тимофей даже встряхнул головой от недоумения. Однако, приглядевшись к громилам, он сообразил, что время не совсем остановилось. Долговязый почти сложился пополам, а коренастый успел так наклониться вперед, что непонятно было, как он еще держится на ногах. Его руки почти касались земли. Луч света от фонаря падал теперь прямо на туго обтянутый старенькими джинсами зад коренастого. Тимофей вспомнил, как коренастый чуть было не оторвал воротник его плаща. За это хамство коренастому определенно следовало добавить. Под рукой ничего подходящего не было. И Тимофей воспользовался широким, украшенным бляхами ремнем самого коренастого. Изрядно потрудившись, Тимофей перевел дыхание. К этому времени долговязый окончательно сложился пополам, а коренастый принял совершенно фантастическое положение. Он висел в воздухе прямоугольным треугольником, чуть касаясь асфальта носками ботинок и пальцами рук. Силуэт постового по-прежнему неподвижно маячил в конце аллеи.
Тимофей отступил поближе к фонарю и еще раз бросил взгляд на часы. Секундная стрелка переместилась по сравнению с предыдущим положением на полтора деления. Время двигалось, но как-то очень медленно… Тимофей подумал, что было бы неплохо, если бы теперь время пошло быстрее. Он заметил, что в этот момент секундная стрелка часов двинулась, но тотчас снова застыла на месте. Тимофей счел это добрым предзнаменованием и уставился на циферблат. Однако секундная стрелка продолжала оставаться неподвижной. Он подождал немного. Сложенный вдвое долговязый заметно наклонился вперед, а прямоугольный треугольник коренастого теперь устойчиво опирался ладонями об асфальт дорожки.
«А может, это все же сон? — снова мелькнуло в голове Тимофея. На всякий случай он укусил сеоя за палец. — Нет, не сон, не похоже… С чего, собственно, все началось? Ну, бандиты… Он стал раздеваться, думал о милиционере, который должен находиться близко… Потом он подумал, что хорошо было бы, если бы время остановилось. Стоп… Кажется, именно после этого все и случилось… Чушь какая-то… А что, если?..»
Он зажмурился и шепнул: «Пусть время снова идет нормально. Я хочу…»
Он не успел кончить. Почувствовал на лице капли влаги, услышал шорох дождя, шелест листьев, какую-то возню, стоны. Потом кто-то истошно и тонко завопил:
— Ай-я-яй. Ой-ой-ой. Мам-а-а…
Тимофей поспешно открыл глаза. Рядом на асфальте извивался, прижав руки к животу, долговязый. Он хватал воздух ртом, точно рыба, вынутая из воды, и что-то пытался сказать… Чуть подальше завывал, стоя на четвереньках, коренастый…
Тимофей молниеносно оценил ситуацию:
— Помогите, — пронзительно закричал он, — грабят, на помощь!
И он огромными прыжками припустил вдоль темной дорожки туда, где в прямоугольнике света только что видел милиционера.
Он уже заканчивал стометровку со спринтерской скоростью, продолжая призывать о помощи, когда совсем рядом строго прозвучало:
— Гражданин, прекратите нарушать… В чем дело?
— Там… грабители… раздеть хотели… там, — задыхаясь, начал Тимофей и остановился, чтобы перевести дыхание.
— Какие грабители? — недовольно возразил милиционер. — Я тут минут десять стою, только вас и
