событий, но уже будучи подручным Проклятия».
«Ты что-то недоговариваешь».
«Верно. Недоговариваю, но не из желания потрепать тебе нервы. Просто мне не очень приятно произносить такие слова…»
«Если я встану на сторону Сущности, ты отдашь черным воинам приказ о моем уничтожении?»
Соловьев почувствовал, как со дна души поднимается волна гнева и обиды.
«Я не могу отдавать приказы черным воинам, но в главном ты прав. Если ты станешь проводником Проклятия, то погибнешь. А заодно и все, кто был с тобой в мысленном контакте. К сожалению, иначе нельзя».
«Чтоб ты сдох вместе со своими черными балахонами!»
Андрей вскочил и опрокинул кофе. Темно-коричневая жидкость расплылась по белой пластиковой поверхности стола бесформенной лужей. Все обедавшие в столовой офицеры обернулись в сторону разбушевавшегося «братишки», а Дохлый даже сделал к нему пару шагов. Соловьев обвел их лица невидящим взглядом и быстро прошел к выходу.
Как ловкий повар сунул ему в руки пакет с едой, Андрей даже не заметил. То, что он вернулся в комнату не с пустыми руками, обнаружила только Вера. Пока она расправлялась с ужином, Соловьев стоял в ванной перед зеркалом и разглядывал свое произвольно гримасничающее отражение. Почему-то чаще всего оно становилось похожим на лицо Бориса. Возможно, потому, что в трудные моменты друг всегда был рядом, и сейчас Андрею его отчаянно не хватало…
…Вера помогла ему отвлечься всего на час, но этой паузы было достаточно, чтобы нервы успокоились, а мысли выстроились в более-менее стройные ряды. Девушка уже давно спала, а он лежал и пялился в потолок, по которому то и дело пробегали полосатые отсветы фар и тени играющих с лунным светом облаков. Размышлять о превратностях судьбы было трудно и неприятно. Мысли все время застревали в узком промежутке между Сциллой – желанием уйти на дно, спрятаться в самом глухом местечке самого отдаленного региона, и Харибдой – неожиданно навалившейся на плечи горой ответственности за все и всех. Протиснуться дальше не давали сомнения, вернуться – ужасные реалии катастрофы. То есть выхода из странной ситуации он пока не видел.
Настольные часы-будильник коротко пикнули, отрезав еще один час недавно наступивших суток. Второй, третий? Андрей осторожно встал и, подойдя к окошку, нашарил лежащие на подоконнике сигареты. В разрыве холодных облаков показался диск Луны. Полнолуние длилось уже третью ночь и как будто не собиралось заканчиваться. Возможно ли такое, Соловьев не знал. Вернее, догадывался, что нет, однако слишком многое в последние дни превратилось из невозможного в реальное. Если бы изменился еще и «ход светил», Андрей бы, вероятно, даже не удивился. Да и не только он. Люди в последние дни стремительно теряли способность удивляться. Дело шло к тому, что очень скоро все жители Земли должны были превратиться в невозмутимых скептиков, а заодно и циников. Было ли это плохо? Наверное, да, но за это людям не грозила никакая кара. Им вообще ничто не грозило. Правда, при условии, что Андрей сделает верный выбор…
Соловьев докурил и щелчком отправил окурок за окно.
Каким он должен быть, верный выбор? Бороться? Против кого и какими средствами? Погрузиться в транс и попробовать выдержать удар? А если Сущность размахнется так, что выдержать его будет невозможно? Или окажется более терпеливой, чем человек, и вместо нанесения ударов просто дождется выхода из транса?
Можно было просто выйти из игры и раствориться, но как, если Тень всеведуща? Изменив не только внешность, но и личность на противоположную? С внешностью было понятно, способности позволяли при достаточной тренировке принять и удерживать образ кого угодно. А как быть с личностью? Как пропитаться чужим «я» настолько, чтобы стать невидимым для того, кто видит и слышит буквально все? Вернее – не как, с этим тоже было практически все ясно, а чьей? Чья это должна быть душа, чтобы, заглянув в ее тайники, Сущность решила, что этот человек не может быть Андреем Соловьевым? В женщину? Перевоплотиться в особь противоположного пола он не мог по чисто физиологическим причинам. В кого еще? В заумного «ботаника»? В разудалого шоферюгу? В циничного мента, вороватого торгаша, вечно пьяного доктора, полубезумного маньяка или в хладнокровного убийцу? Убийца… Вот уж кого точно не заподозришь в связи с честным и законопослушным актеришкой неизвестного жанра.
Мысль была настолько неожиданной, смелой и… страшной, что Андрея бросило в жар.
«А что еще? Чтобы снова не марать руки в чужой крови, застрелиться самому?»
«Снова»… Соловьев поймал себя на том, что эта деталь может сорвать весь спектакль. Когда-то давно он уже был убийцей. На войне, с заранее выписанной индульгенцией от государства, но сути это не меняло. Вся разница заключалась в том, что тогда выбора не было, а теперь он был. С одной стороны, разница достаточно большая, а с другой – минимальная, до полного отсутствия.
Возможно, и эта маскировка была не способна обмануть пресловутую Сущность, но в таком случае оставалось лишь самоубийство, а накладывать на себя руки Андрею точно не хотелось.
А если Некто лгал? Если заманивал наивного, пока не разобравшегося в себе феномена в ловушку, чтобы воспользоваться его способностями в корыстных целях? Если он был не тем, за кого себя выдает, а проводником этого самого Проклятия? Или был кем-то даже худшим, нежели бестелесная и бездумная Сущность?
Разрешить все эти сомнения можно было только экспериментальным путем. Только попробовав перевоплотиться в другого человека, причем сразу, без предупреждения и долгой подготовки. И не в обычного серого гражданина, а в того, кто не соответствует прежней личности Андрея ни по каким статьям.
Соловьев допускал, что может ошибаться, но времени на мучительные раздумья у него просто не было. Следовало действовать быстро и решительно, пока не вернулся бестелесный Некто и не напала Сущность.
Он чувствовал ее холодное дыхание почти на затылке. Тень была уже совсем рядом, она уже протягивала свои бесформенные щупальца к его душе и разуму. Андрею было страшно и обидно. Страшно за себя и обидно за тех, кто невольно попадал под удар Проклятия, а заодно и черных воинов. Он должен был спастись сам и спасти своих друзей. После того как погиб Борис, чувство ответственности за близких людей стало для Андрея одним из самых больных вопросов. Череда бессмысленных, невосполнимых потерь должна прерваться. Любой ценой. Даже если Соловьеву для этого предстояло принять облик отвратительного, бездушного монстра. Невидимого и для Тени, и для непонятных и жестоких черных воинов.
