– Тогда ходу! – Бородач протиснулся между куском плиты с торчащей арматурой и упавшим набок силовым шкафом. – И старайся ничего не трогать. Особенно голые провода. Подачи нет, но хрен его знает… Поезда ведь ходят. Не на атомной же тяге.
– Горные роботы и автономные транспортеры все на атоме, – беспечно заметил Волк.
– Это у нас, – многозначительно ответил Ефимыч. – Или ты что, до сих пор не врубился?
– Во что? В условия игры? – Лейтенант поморщился. – Конечно, врубился. Альтернативная история, ядерный конец некой цивилизации. Довольно похожей на нашу, но другой. Для пущей достоверности игра вынесена на полигон поближе к северу, возможно, в Африку или на Яву, и ей присвоен высший уровень сложности. Так?
– Это ты у Новака спросишь…
– Ты снова за старое!
– Нет, я серьезно, без ерзанья. Я же не специалист. Полигон это или все в натуре происходит, не знаю. Известно мне одно. Мы втроем в лифте упали, втроем же тут очутились. И у всех одна мысль – найти Новака. Подсказка игровой программы это или внушение какое-то, я не в курсе. А еще тут нас ждали и готовы к профессору проводить. Правда, быстро его найти не обещают. Теперь ты мне скажи, похоже на игру или нет?
– Конечно, похоже. Будем проходить уровни и выполнять миссии, а в финале дойдем до центра лабиринта – найдем Новака, который нам объяснит, ради чего была придумана вся эта аркада.
– Ну, раз так, уже легче.
– Ничего не легче. Пометка «плис» означает, что ошибаться тут нельзя. Обычно те, кто играет на таких полигонах, заранее диктуют завещание и подписывают отказ от претензий со стороны родственников на случай собственной гибели.
– Я ничего не подписывал.
– Я тоже, и это странно, только не имеет значения. Раз уж мы сюда попали, никто не станет спрашивать, добровольно или случайно. Так что умирать не рекомендую. Повторным прохождением уровня тут не обойдется.
– Вот профессор, вот жук! Ну, если не стоящее дело, он у меня попрыгает. Я его как родного принял, в Черном ему не жизнь, а малину устроил, а он меня на ядерный полигон!
– Неужели он никогда не намекал, что собирается сделать нечто подобное?
– Нет, конечно. Были у него моменты, говорил что-то о мировых проблемах, нависшей угрозе, изменениях из-за какой-то петли…
– Из-за какой еще петли? – Волк насторожился.
– А почем я знаю? У них же, ученых, всякого технического добра навалом. И все вроде бы нормальными словами обзывается, а копнуть – высокие технологии. И тебе контуры, и петли, и сети. А на самом деле – ни то, ни другое, ни третье. Абстракция сплошная.
– А насчет изменений он что говорил? Что из-за «контура-петли» должно измениться?
– Да не помню я! Может, вся история, а может, миграция тунца… А ты что, какие-то мысли на этот счет имеешь?
– Даже не знаю, что сказать.
– А ничего не говори. Вон уже поезд… Погоди…
Они вышли на обычную с виду платформу. Только пассажиров на ней было маловато, а на стенах не светились никакие указатели.
Между поддерживающих потолок потрескавшихся колонн Ефимыч выловил какого-то парня, коротко с ним поговорил и вернулся.
– Заходи в вагон. Спросил, на чем эти дрезины ездят. Электричества-то нет. Говорит, на соляре.
– Это что?
Ефимыч пожал плечами и плюхнулся на сиденье.
– Это горючее для дизеля, неучи. – Рядом с Володей села Анна. – Привет.
– Снова в сборе! – радостно резюмировал Ефимыч. – Эх, сейчас бы врезать граммов по сто за встречу! Все равно не меньше часа трястись.
– Куда?
– В кудыкину нору. – Бородач усмехнулся. – Тут недалеко. Специальная секретная зона Гольцово. Там такие чудеса под землей устроены… Раньше биологическое оружие делали. Потом под другие задачи помещения приспособили, еще более глобальные. Короче, сам увидишь.
Двери закрылись, освещение вагона потускнело, и поезд плавно нырнул в тоннель. Ломать голову над загадками полигонного мироустройства больше не было сил. Можно было попытаться наладить наконец-то нормальные отношения с Анной, но «соляры» не осталось даже на это. Так сильно лейтенант не уставал со времен «карантина» в Академии юстиции. Там инструкторы изматывали молодых курсантов примерно до такого же состояния. Примерно. Отличие нынешнего испытания заключалось в том, что Володя не знал, ради чего ему ниспосланы все эти «тяготы и лишения службы». Что мог он исправить в этом гибнущем мире, если ничего толком не делал? Просто болтался, как спортивная медаль на шее у Ефимыча, и упорно пытался выжить. Новак прояснит? Новак… Сволочь он, этот профессор. Заманил… вслепую… и экспериментирует, не спрашивая согласия… А вообще, нечисто тут что-то. Опальный ученый, который уже два года как скрывается в Черном, запускает высокобюджетную игру на первоклассном полигоне. Без особого покровителя и материальной поддержки так не развернешься… Флотская контрразведка и энтузиасты- северяне не в счет… Тут должна быть целая организация. А у нее серьезная финансовая база и разветвленная агентурная сеть… Серьезная, богатая, разветвленная… Уж кому, как не лейтенанту СЭБа это знать? Значит, собака глубже зарыта… и, наверное, не одна… Не одна…
