вовсе не арбалетом, как его погибший товарищ. Полоснув меня по бедру, в воду вошел едва видимый тонкий луч. Тетива моей метательной машины глухо стукнула об упор и слегка загудела. Стрела с треском пробила грудину врага, и он медленно завалился вперед. Я едва успел отскочить в сторону, заодно отталкивая и остолбеневшую Иру. Правая нога начала неметь, и потому бросок у меня получился крайне неуклюжим. Враг упал в воду, утопив вместе с собой загадочную винтовку.
– Оружие он у наших отобрал, – комментируя произошедшее, пояснил Григорий. – Давай перевяжу.
– Его. – Я указал на Гаврилова. – Из меня много не вытечет.
Рана на бедре действительно была не такой уж глубокой, к тому же кровь запеклась прямо в просвете вскрытых сосудов и потому практически не сочилась. Тем не менее Ира, не спрашивая разрешения, вскрыла перевязочный пакет и наложила временную повязку на мое бедро прямо поверх одежды.
На высоком берегу перестрелка зазвучала с новой силой. Видимо, туда выбрались уже все наши воины, и теперь исход боя становился не столь очевиден.
– Почему они голые? – спросил я Григория, невольно покосившись на тело женщины.
– Ну дикие же, – словно этим все сказано, повторил он.
– Могли бы шкуры какие-то надеть. – Я бросил трофейный арбалет Ире и вновь поднял более привычный пистолет.
– А узоры? – Шпион усмехнулся. – Это же у них предмет гордости. Исколото все. Даже такие места, что при девушке и сказать неприлично…
– Товарищ полковник, – послышалось сверху.
Паша вытянул шею и взглянул туда, откуда раздался голос. Над краем обрыва показалось лицо одного из наших офицеров. Он махнул нам рукой и сбросил веревку с равномерно расположенными по длине узлами.
Мы выбрались наверх сами, а затем вытянули и Гаврилова. В перелеске раздавались возбужденные голоса и стоны. Стволы берез были забрызганы темно-красным, а на сырой прошлогодней листве то тут, то там валялись тела. Больше всего было расчлененных останков вражеских солдат. С нашей стороны погибли двое и три воина получили ранения. А вот трупов «диких», за исключением троих, свалившихся к нашим ногам с обрыва, видно не было.
Паша собрал группу и устроил короткий инструктаж. Я показал ребятам арбалет, свою рану от лазерной винтовки и объяснил, почему не следует ухлестывать за местными девицами. Старшина добавил к моей речи пару специфических фраз, и бойцы занялись сооружением «плавсредств» для переправки раненых и погибших на другой берег. Паша предлагал свернуть операцию, поскольку я тоже был ограниченно боеспособен, но, после того как Ира промыла рану и, вколов обезболивающее, наложила нормальную повязку, мне стало значительно лучше и уходить я отказался наотрез. Таким образом, отряд уменьшался на семь человек – двое должны были нести погибших, – но был вполне готов выполнить придуманную мной и Пашей боевую задачу.
Григория наши воины одаривали теперь уже совсем не такими безразличными взглядами, как прежде. Придушить пленника Павел не разрешал, но, отвечая на подобные предложения, неизменно добавлял: «до определенного момента».
– А лазерных винтовок нет, – сделал вывод Старшина, осмотрев поле недавней битвы. – Дикари утащили?
– Наверняка, – согласился я.
– Теперь они не отстанут, – тяжело вздохнув, сказал Григорий. – Тем более – деваться им некуда, «точка» же кругом…
– Откуда они взялись, красивые такие? – спросил я.
– Из метро, – ответил агент. – В городе они по подвалам прячутся, а здесь, видишь, разгулялись…
– Не похожи что-то их методы на акции наших «зеленых», – заметил Павел.
– Звери, – соглашаясь с критикой, ответил шпион. – Для них мы все – что с Немезиды, что с Земли – враги.
– А твои подручные от нас отстанут? – спросил я.
– Моим теперь на два фронта воевать придется, но их этим не напугаешь, – с гордостью ответил Григорий.
В ствол ближайшего к моей голове дерева вдруг ударила пуля. Я бросился на землю, больно ударив при этом раненую ногу, и замер. Стажеры и Григорий немедленно последовали моему примеру, а Паша лишь присел, высматривая среди берез какое-нибудь движение. Его спецназовцы разделились на две группы еще до того момента, когда начали сооружать плоты, и те, кто связывал бревна, продолжили работу как ни в чем не бывало, а спрятавшиеся дозорные тут же определили, откуда был сделан выстрел, и включили тепловые прицелы специальных винтовок. «Кукушке» не повезло. Его не скрывала листва, да и лес был редким. Стоило горе-снайперу сместиться из своего укрытия чуть в сторону, как ему тут же досталось сразу из двух стволов.
Других свидетельств присутствия поблизости того или другого противника наши наблюдатели не обнаружили.
– По методам борьбы с партизанами мои парни просто профессора и доценты, – сказал Паша. – Но «котелки» свои пригибайте все-таки пониже…
Я задумчиво взглянул на лежащий перед носом фрагмент чьей-то отрубленной конечности и, невольно задержав дыхание, встал. Кузьменко повезло меньше, чем мне, – он упал в обширную лужу крови, и теперь его рвало. Ира, мужественно сдерживая аналогичные позывы, поднялась на ноги и небрежно стряхнула с куртки несколько прилипших листьев. Но все же хладнокровие ей сохранить не удалось. Вставая, девушка оперлась о березу и запачкала ладонь. Теперь она тщательно вытирала уже очищенную руку о ствол другого, относительно не тронутого следами резни дерева.
– Не понимаю, – прополоскав рот водой из фляжки, сказал Алексей, – зачем резать врагов на куски?
– Для устрашения, – ответил Григорий.
– Только время тратят, – спокойно произнес Паша.
– Ты бы видел, какие у них тесаки… – Агент поежился. – Один взмах – и башка с плеч. Тут больше секунды не требуется.
Я обвел взглядом притихшую компанию и незаметно для других указал Паше на Иру и Алексея. Он в ответ кивнул и, откашлявшись, сказал:
– Дальше придется периодически падать на землю и вообще – воевать на пределе возможностей, так что, ребята, поймите меня правильно…
Ира удрученно вздохнула и развела руками. Кузьменко хотел что-то возразить, но взглянул на меня и почему-то передумал…
26
Проследив, как «обоз» переправился на противоположный берег и скрылся в перелеске, за которым располагалась заветная избушка, мы вышли на едва заметную тропу и двинулись на восток. По утверждению Григория, база группировки и штаб седьмого разведуправления находились в том самом фальшивом городе, на окраине которого я встречался с собственным двойником во время предыдущего посещения этой гостеприимной планеты.
– Послушай, подполковник, – обратился я к пленнику. – Я не понимаю, как вам удается контролировать переходный канал, если «точка» смещается соответственно вращению планеты. Ведь ты утверждал, что зона ограничена площадью в сотню квадратных километров.
– В том-то и фокус, что за все светлое время суток непосредственно «точка» пробегает лишь несколько километров с востока на запад. Появляется с восходом Солнца у одной границы зоны и к вечеру успевает добраться до другой, словно приклеен переходный канал к нашему участку местности. Некоторые говорят, что под землей залегает какой-то особый минерал, а другие про магнитную аномалию твердят. Но то, что дольше всего, примерно с полудня и до раннего вечера, центр феномена стоит над Матрениной избушкой – доказанный факт, – ответил Григорий. – Так что часов через пять, как начнет смеркаться, переход исчезнет вовсе, а появится вновь лишь утром и снова над Севостьяновкой, если говорить о той части канала, что касается Земли…
– Занятно. – Я почесал кончик носа. – А оружие у вас обычно какого калибра делают?
