– F... you! – не замедлил ответить гундешманец.
– О, это же «здрасьте» по-гундешмански! – удивился Зигфрид.
– Верно, – согласился студент. – Старые языки на самом деле не умирают. Они просто растворяются в новых.
– Выкрутился, – фыркнул Бушелье. – Ну, и что говорят наши конвоиры, если ты такой умный?
– Они собираются нас допросить.
– Это и так было понятно.
– А еще собираются разобрать крейсер, чтобы изучить наши военные возможности. – Он подумал и уточнил: – То есть ваши.
– В этой ситуации все едино, – вздохнул Безногий. – Теперь кто на двух конечностях ходит – «наши».
– Пока этих тараканов не выведем, – заметил Жорж.
Очень уж ему не хотелось признавать себя равным каким-то ящеросапиенсам. А в крейсере глаз у него так и косил на Рубелию. Это Зигфрид заметил сразу. Такие вот у Бушелье были двойные стандарты.
Сам капитан относился к зеленым братьям по разуму снисходительно и без злобы, хотя они его, в свою очередь, и не особенно жаловали.
Так, отвлекаясь от мрачной действительности за разговорами, они и забрели в самый центр «паучьего» логова: в зал с осклизлым потолком-куполом, какой-то слюдяной лужей посередине и грудами полусгнивших объедков у стен. Здесь было светлее, чем в тоннеле – в центре купола разрослась солидная светящаяся грибница, – но воняло совсем уж нестерпимо. Бедняжка Рубелия так и повисла на плече у студента, не в силах войти в эту помойку. Гундешманец слегка просел и от натуги налился густой зеленью; ведь девушка – это не учебник латыни, ее не так просто удержать в руках. Пришлось ему помочь. Вдвоем с Зигфридом они внесли бледную мадемуазель в зал и усадили на более-менее свободном от грязи месте. Жорж, ревниво насупившись, обогнул троицу и прошел вперед.
Конвоиры в зал не пошли. Видимо, на этот счет у чужаков существовало некое табу.
Безногий огляделся по сторонам. Вроде бы в зале никого не было. Видимо, начальство у пришельцев соблюдало правила, схожие с земными. Не опаздывало, но задерживалось. Для солидности.
Зигфрид заглянул в слюдяную лужу и вдруг увидел прихамские джунгли с орбитальной высоты. А еще увидел, как на планету садятся какие-то корабли знакомых очертаний. Подробно разглядеть их было трудно, но один напоминал марсианский «олигарховоз» модели «Лимо», а другой походил на гундешманский броненосец. Кадр в луже сменился, и взору Зигфрида предстал космос с движущейся на фоне далеких созвездий точкой. Похоже, это был еще какой-то рукотворный объект.
Сомнений не осталось, «лужа» была на самом деле монитором системы спутникового наблюдения. Системы, надо признать, нехилой. Безногий сплюнул на слюдяную поверхность, и картинка пропала. Теперь монитор просто отражал свет потолочной грибницы. Зигфрид немного подумал и плюнул еще раз. Картинка появилась вновь. Плевок – опять погасла. Плевок – появилась. Капитан только собрался плюнуть в пятый раз, как поверх изображения джунглей возникли какие-то закорючки.
– Студент, по-моему, тут что-то написано, – озадачился Безногий.
Гундешманец заглянул в лужу, пошевелил губами, почесал в зеленом затылке и неуверенно предположил:
– Кажется, «отвали» и еще что-то про двугорбое животное. По их мнению, вы произошли именно от него.
– А они неплохо осведомлены, – заметил Бушелье.
– Сам ты верблюд, – обиделся на Жоржа капитан.
– Я имел в виду другое!
– Господа земляне, ахтунг... – вмешался гундешманец, от страха сбиваясь на родную речь.
Одна из куч у стены зашевелилась, и на грибной свет, стряхивая с хитинового панциря гниль и объедки, выполз тараканище, не в пример пилотам «паучьих» кораблей. Просто «кинг сайз» какой инсектище. Рубелия, завидев его, охнула и окончательно отключилась, а студент от страха и вновь повисшей на руках тяжести присел. Жорж и капитан от лишних телодвижений удержались, но Бушелье все-таки рванул узел корпоративного галстука и спрятался за спину Зигфрида.
Тараканище немного пошевелил усами, похрустел каким-то куском из горы объедков и наконец выдал длинную трель. Закончив речь, он чуть подался вперед и указал правым усом на капитана.
– Кондец тебе, Кактус, – выдвинул Бушелье свою версию перевода.
– Это мы еще посмотрим, – Зигфрид сжал кулаки. – Выпьешь потом за меня.
Броситься в последний бой ему не дал окрик студента.
– Господин капитан, он сказал, что вы единственный прямоходящий, кто так легко освоил их технологии! За это вас не съедят сегодня на вечернем банкете, а оставят в качестве консультанта по разборке крейсера.
– А нас что же... с-съедят? – у Жоржа отвисла челюсть.
– Вас на первое, нас на десерт. – Студент, похоже, гордился, что чужаки посчитали его и Рубелию более вкусными.
– Я не хочу... – просипел Бушелье. – Скажи ему, что у меня полно денег! Я дам любой откуп!
– Зачем жукам малахаи? – Зигфрид хлопнул менеджера по плечу. – Крепись, Жора.
– Как это зачем?! – захныкал Бушелье. – Я главный менеджер «Баблинвеста», я богач! Они на мое состояние все объедки Галактики могут скупить!
– Видел, какие у них космолеты? Они себе и без твоих баблов все, что нужно, захапают...
В этот момент супержук снова застрекотал и вдруг запустил кончик уса в нагрудный карман клубного пиджака Бушелье. Менеджер замер, а когда острый ус с наколотым на него маленьким квадратным пакетиком оставил его одежду в покое, Жорж заерзал.
– Это не мое, даже не знаю, как оказалось в кармане! Наверное, кто-то дал подержать, ну, я и сунул... машинально!
– Жора, ты не в участке, – остановил его Зигфрид. – Расслабься.
– Господин пришелец спрашивает, чем это так приятно пахнет? – ухмыляясь, перевел студент.
– Это вам, – мгновенно сориентировался Бушелье. – Так сказать, в знак дружбы и взаимопонимания. Образец товара. Моя компания занимается поставками этой... э-э... продукции на все крупные рынки освоенных миров. Если вы нас не сожрете, мы сможем наладить канал и до вашей уютной планеты!
Чужак забросил пакетик с порошком в пасть и звучно сглотнул. А затем еще чуток пострекотал.
– Он спрашивает, как это называется и для чего используется, – подсказал гундешманец.
– Это называется... «дрянь», или «дурь», а еще некоторые называют это дерьмом, – охотно ответил Жорж. – А используется для поднятия настроения. Конечно, за все приходится платить, и те, кто увлекается этой дрянью, живут не дольше пяти лет, но живут счастливо, как полные идиоты.
Таракан вдруг осел на левую заднюю ногу, выпрямился, снова осел, теперь на правую переднюю и в конце концов шлепнулся на пол, обдав пленников брызнувшей из-под брюха объедочной гнилью.
– Вот его вставило! – удивился Зигфрид. – Меня так только после второго литра валит, мордой в салат.
– Дерьма не держим, – приосанился Жорж. – В смысле, держим только лучшее дерьмо.
– А еще у тебя есть? – тихонько спросила очнувшаяся Рубелия. – Может, он нас отпустит?
– Полный трюм, – Бушелье небрежно махнул рукой и вдруг замер, округлив глаза. – Полный трюм! Мы спасены!
– Ну да... – скептически хмыкнул студент.
– А что? – насторожился Жорж.
– А то, что половина мешков в вашем трюме с порошком борной кислоты, а еще почти столько же с сухим хлорофосом. И только пять процентов «дряни». Да и то не лучшего качества. Так, на одну «семерку».
– Это что же, Еврони решил нас нагреть?! – возмутился Бушелье.
– Естественно, – гундешманец пожал плечами. – Чему вы удивляетесь? Он понимает, что Злюхина рано или поздно выловит ваша контрразведка и все его деньги пойдут в доход государства. Так почему бы не пнуть издыхающего питона? Вот так все и получилось; Яков отдал за партию фальшивой «дряни» последние
