— Можно я скажу? — попыталась вмешаться Аманда.
— Нельзя, — отрезал Безногий. — Ты свое уже отговорила.
Девица попыталась проигнорировать его запрет и подалась вперед, к микрофону, но перед ее любопытным носиком громко клацнули зубы мурлышки, и Аманда, испуганно ойкнув, отпрянула. Отступая, она запнулась о «случайно» оказавшийся позади нее мурлышкин хвост и села, как пластиковая кукла, посреди рубки. Зигфрид показал ей кулак, затем высвободил указательный палец и прижал его к губам.
— Кто это у вас на борту? — заинтересовался пограничник.
— Да вот, спас тут одного…
— А-а… «человек за бортом». Так это был ваш сигнал?
— Нет… это был того, ну, кого я спасал.
— А щелкнуло что?
— Где щелкнуло?
— Там, у вас.
— Когда?
— Вот только что.
— У меня?
— Ну, да… я отчетливо слышал. Как будто камень о камень или… зубы.
— Зубы?
— Или камень.
— У меня на борту нет камней.
— А зубы?
— Что зубы?
— Зубы есть?
— Это угроза?
— В смысле? — Пограничник недоуменно замолчал. Спустя некоторое время — Зигфрид подозревал, что после консультации с начальством — он снова вышел на связь и нарочито бодрым голосом заявил: — Согласно инструкции по наложению арестов к вам на борт сейчас поднимется лоцман и конвойная группа.
— Тесно тут у меня, — возразил капитан.
— Таков закон, — сурово ответил офицер.
— Дура лекс… — вспомнил Зигфрид школьную латынь, — сед лекс.
— Что это вы наши законы дурами ругаете? — обиделся пограничник. — За то, что Гостем вас объявили… гм… нежелательным?
— Это латынь, — Безногий усмехнулся. — Ладно, давайте ваш конвой, только немного.
— Семь! — обрадовался гундешманец. — И лоцман.
— Три, а лучше два, — возразил Зигфрид. — А за лоцмана я и сам сойду.
— Вы же сами сказали: закон дура, но раз положено — никуда не денешься.
Капитан закатил глаза, но промолчал.
— Так мы поднимаемся? — забеспокоился офицер.
— Открыто, — отмахнулся капитан. — Ноги только вытирайте. И еще… кошка у меня. Если у кого на шерсть аллергия — пусть на катере остается.
— У нас все здоровы, — заверил пограничник. — А, кстати, на кошку у вас карантинное свидетельство имеется?
— Нет.
— Нехорошо!
— Одним «нехорошо» больше, одним меньше…
— Пока в основном — больше, — офицер сочувственно вздохнул. — Непросто вам придется, Зигфрид Устиныч. А если у вас на борту еще и найдем чего… ну, там, контрабанду или наркотики…
— Хорош трепаться! — оборвал его причитания Безногий. — Поднимайтесь!
…Что труднее — подняться или спуститься? Вопрос для большинства разумных существ элементарный. Подниматься обычно приходится тяжело и с остановками, хоть по лестнице, хоть с морского дна, а спускаться можно быстро, не тратя лишней энергии. Иное дело, когда ты, гундешманец, поднимаешься на борт земного ДКР и обнаруживаешь там швахианскую мурлышку…
Зигфрид сначала решил, что у него что-то не в порядке с головой. Бравые пограничники — гуманоиды крупные, сильные и хорошо вооруженные — исчезли, завидев пушистое создание с инфернальными очами, будто их и не было. Или словно на пороге шлюзового отсека открылся незарегистрированный гиперпортал. Более того, спустя секунду катер выпустил ДКР из магнитного захвата и прямо с места развил такую немыслимую скорость, что Безногий невольно присвистнул. Так быстро «гундосы» не драпали даже с поля знаменитой битвы у астероида Пивная Бочка. В те стародавние времена Зигфрид только начинал свою межзвездную карьеру старшим матросом на крейсере «Безумный» и даже получил медаль «За беспредельный героизм». С тех пор минуло немало лет, и война с Гундешманом канула в Лету, но сейчас далекие события сами всплыли в памяти. Враг снова бежал, но теперь причины такого его поведения были капитану непонятны. Скорлупка ДКР и могучий боевой катер были не сравнимы по мощи. Что же заставило гундешманцев показать корму неприятелю, к тому же нарушителю границы?
Безногий удивленно взглянул на мурлышку. Зверь тоже вел себя довольно странно. Он метался по шлюзу, старательно обнюхивая его сантиметр за сантиметром, и возбужденно рычал. Можно было подумать, что существо захлестнула неодолимая волна охотничьего инстинкта.
Зигфрид перевел взгляд на насупленную Аманду. Она следила за мучениями мурлышки без интереса. Просто настороженно и немного испуганно.
— Что это с ней? — демонстрируя снисхождение к проштрафившейся пассажирке, спросил Безногий.
— А я откуда знаю? — фыркнула Аманда.
— Сдается мне, ты много чего знаешь, — Зигфрид хитро прищурился. — Выпить хочешь?
Девица помотала головой.
Мурлышка между тем все никак не успокаивалась. Она скребла пол, сдирая виниловое покрытие и царапая титановые плиты под ним. Порчу имущества Зигфрид не одобрял. Дружба дружбой, инстинкты инстинктами, а техника должна быть в порядке. Он откашлялся и позвал:
— Кхм… киса! Чего это тебя надирает?
Особой реакции со стороны перевозбужденного зверя он не ожидал, но мурлышка обернулась и протяжно мяукнула. Это было похоже на нижайшую просьбу. Этакую челобитную.
— Ага, — озадаченно произнес Зигфрид. — Ага…
— Жрать хочет, — подсказала Аманда.
— Нажми там, — капитан кивнул на пищевой синтезатор. — Сырого мяса ей сделай… Килограмма три. Нет, лучше пять.
Пищевой автомат звякнул и раскрыл створки. На подносе в нише парил кусок «свежайшей» вырезки. Мурлышка облизнулась, но к мясу не подошла.
— Облизывается, — зачарованно глядя на хищника, прошептала девица. — Не хочет свинину…
— Как это не хочет?! — возмутился Безногий. — Нюх, что ли, потеряла?
Существ, брезгующих парной свининой, он не встречал даже на Чурбанске — планете убежденных вегетарианцев. Там, правда, отбивные в ресторанах подавались только после литра водки, неофициально и за бешеные деньги, но ими не брезговали ни приезжие, ни местные. — Она, наверное, на нас глаз положила, — совсем тихо охнула пассажирка.
— Тогда уж, на «гундосов», — возразил капитан. — Видишь, как шлюз после них обследовала — живого места не осталось… Да… Слушай, а ведь это мысль!
Он торопливо пробежал пальцами по сенсорам и откинулся в кресле, удовлетворенно потирая ладони.
— Может, не надо? — жалобно спросила Аманда, разгадав его замысел.
— Надо, Маня, надо… — Зигфрид рассмеялся. — Что нам терять? Я и так тут проклят на веки вечные,
