как происхождение буквы «с» в слове «птиса» на месте так и напрашивающейся «ц».
«Мой папаша пил ежедневно, — рассказывал бармен каждый раз, когда они с Зигфридом допивались до полуобморока. — Пил много, но никто не мог определить, насколько он пьян. Только моя мать. Она приходила в бар и заставляла его произнести слово „птица“. Если „ц“ ему не удавалась, мать уводила его домой. Вот тогда я и решил, что стану барменом и назову свой бар так, чтобы никто не спотыкался на его названии, в каком бы состоянии ни пытался его произнести!»
Зигфрид выглянул из лифта и понял, что сегодня «Ночная птиса» будет петь кому-то другому. Вестибюль был полон вооруженного народа. Здесь находились и громилы, вроде Бормана, и вежливые, но цепкие агенты. Держались они поодаль друг от друга, но следили за обстановкой бдительно, и проскочить «меж двух огней» было нереально.
Безногий огляделся и вдруг обнаружил, что дверь квартиры напротив лифта приоткрыта. Там, насколько помнил капитан, проживал вечно страждущий Петька Чумкин. В общем-то, лучшего места и помощника для «перегруппировки» было не найти во всей «общаге».
Капитан незаметно нырнул в квартиру сантехника и запер за собой входную дверь.
Петька, как оказалось, не спал, хотя время давно перевалило за полночь.
— Зигфрид?! — Чумкин с опаской взглянул на оружие. — Продавать идешь?
— Нет, отсидеться надо… — Безногий поставил на замызганный кухонный столик бутылку.
— У меня?! — ужаснулся Петька. — Что у тебя с лицом? Дрался?
— Били, — Зигфрид поставил на стол еще один сосуд.
— Супер-дешманцы! — изощренно выругался сантехник. — У меня с закуской туговато…
— Не проблема, — капитан бросил винтовки на стол рядом с бутылками. — Стаканы давай.
После второго стакана в голове у Зигфрида прояснилось. Он снова был в форме и даже обрел неслыханный боевой настрой. Петька тоже немного утолил жажду и смотрел на легендарного капитана с немым восхищением.
— Конец гадам! — решил Безногий громко, хлопая ладонью по столу. — Чумкин, ты со мной?!
— Всегда! — с чувством вымолвил сантехник. — Эх, нам еще бы пару гранат!
— Нельзя в небоскребах взрывать, — возразил Зигфрид. — Рухнуть могут. Мы и так всех уделаем!
— Да! — Петька размашисто кивнул. — Наливай!
— Нет, — капитан сгреб со стола оставшуюся бутылку. — Сначала победим, а после выпьем. За победу.
— За победу! — воодушевился Чумкин. — Только я стрелять не умею.
— Научу, — пообещал Зигфрид. — Пошли!
— Кого? А, ну да, пошли…
Они взяли винтовки и нетвердым шагом направились к двери.
— А их там много? — вдруг очнулся Петька.
— Справимся! Двадцать… или больше…
— Много, — опасливо пробормотал Чумкин. — Может, еще по капельке?
— Да, пожалуй, надо, — решил Безногий.
Они вернулись в кухню и, приняв еще по стакану «эликсира храбрости», снова двинулись воевать злодеев. Когда они выглянули в вестибюль, между двумя группами толпящихся там суперманоидов завязалась какая-то оживленная беседа на повышенных тонах. Зигфрид молча отметил, что врагов стало еще больше, и быстро запихнул нового боевого товарища в раскрытый лифт.
— Чего? Много? — спросил Петька.
— Пусть еще поругаются, бдительность потеряют, — авторитетно заявил Зигфрид. — Мы пока в мою хату заглянем. Там «гундосы» должны быть. На них потренируемся, а после и суперманоидов бить пойдем.
— Точно! — сантехник с чувством рубанул воздух ладонью. — Потренируемся…
Добраться до нужного этажа им удалось не сразу. Лифт неожиданно задергался, замигал многочисленными лампочками и остановился на семьдесят четвертом.
— Опять барахлит, — констатировал Петька, с досадой пнув по никелированной дверце, — электрика уволили, а лифтер на «гундоске» женился и в их квартал переехал.
— На гундешманке?! — ужаснулся Зигфрид. — Как же он с ней… хвост же мешает…
— Ну-у, — Петька озадаченно почесал в затылке. — Не-е, почему мешает? Не мешает, он же сзади…
— Ты что, пробовал?! — Капитан перевел изумленный взгляд на товарища по оружию.
— Кто? Я?! — Чумкин замахал руками. — Нет! Мне рассказывали!
Было видно, что сантехник врет, но Зигфрид не стал муссировать эту щекотливую тему.
— Мало тут суперманоидов живет, так мы же сами их и плодим, — лишь сказал он с разочарованием.
— Ну, они же не сразу получаются, — смущенно пробормотал Петька. — Это же результат третьего поколения… Так в энциклопедии написано. У меня в сортире лежит. Я ее иногда читаю.
Сантехник был чрезвычайно горд собой.
— Вот вы где! — раздалось позади товарищей. — Очень удачно!
Боевые друзья невольно пригнулись и медленно обернулись на голос. Аглаида Карловна схватила их обоих за руки и потащила в свою квартиру.
— Эй, Карловна! — возмутился Зигфрид. — Договаривались же — утром!
— Такое несчастье, Зигфрид, такое несчастье! — запричитала Аглаида Карловна. — Краник прорвало, ну почти как у тебя! Полная ванная! А пару-то полная квартира! Идемте, ребятки… Я потом вам налью.
— Идем, — в один голос согласились воинственные напарники…
…Течь, по заявлению Петьки, оказалась сложной.
— Тут без специального инструмента не обойтись, — он вылез из-под ванны весь в паутине и чешуйках облупившейся краски.
— Так вот! — нашлась старушка. Она ловко поставила на стиральную машинку, стоящую рядом с ванной, бутылку мутноватой жидкости. — Сама гнала.
— Самагнач, значит? — определил марку напитка Петька.
— Самогон, — уточнил более грамотный Зигфрид. — Годится.
— Да-а, — Чумкин хитро покосился на товарища. — Только тут еще и держать надо… Один крутит, другой — держит. Иначе никак.
— Ну, что же делать? — Аглаида вздохнула и поставила рядом с первой еще одну бутылку.
— За работу! — с энтузиазмом воскликнул Петька, прикладываясь к одной из бутылок. — Ого! Крепкий инструмент!
— Работайте, соколики, — старушка прикрыла дверь в ванную и засеменила на кухню. — Я вам закусочки налажу.
— Чего она сделает? — не понял Чумкин, высовываясь из-под ванны.
— Закуски, — пояснил Безногий, — наладит.
— Это как?
— Ну, колбасы настрогает, консервы откроет…
— А-а…
— Что держать-то?
— Держать? А вот эту трубу подержи, чтобы совсем не отвалилась.
— А может, ее тоже починить?
— А потом что делать? Если сразу все починить, то и звать не будут! Эх ты, капитан! Тут тебе не космос, тут соображать надо! Сегодня я ей кран починю, она нальет. Завтра — трубу. Она снова нальет. Послезавтра…
— Я понял.
— Ну, вот!
За работой и приятной беседой они не слышали, что творится в других частях здания. Зато это
