ниже уровня плеч, Павел провел короткий косой удар «от пояса наружу» ребром ладони в горло и буквально вывернул врагу в обратную сторону щитовидный хрящ. Боец захрипел, попятился и рухнул навзничь.
Едва Преображенский справился с этой троицей, на смену ей пришли еще трое. Их князь встретил фирменной десантной ножевой атакой в лицо. Довольно тонкая техника, требующая высокой точности, зато и эффективная на все сто. Попробуйте отразить молниеносный удар точно в глаз! Кулаком-то засветят, не успеешь разглядеть, а ножом…
Еще четверо напали с разных сторон, но и они не застали генерала врасплох. Двоих он положил клинками (потеряв застрявший между пластинами вражеских доспехов кортик), а одного просто нокаутировал, удачно засветив ему локтем в висок.
Проблема возникла только с четвертым. Во-первых, он дрался гораздо лучше товарищей, а, во-вторых, сжимал в руке пистолет. До сих пор он не стрелял, чтобы не попасть в своих, а быть может, надеялся взять целого генерала в плен, но теперь, похоже, был готов отказаться от амбициозных планов. Разделаться с ним следовало до того, как он примет единственно верное решение – стрелять.
Павел резко сократил дистанцию и ударил ножом. Противник успел среагировать и почти ушел от удара; нож скользнул по грудной пластине доспеха и полоснул врага по внутренней стороне плеча. Бок противника тотчас залила темная кровь. Немец зарычал, копируя раненого волка, и вскинул пистолет. Преображенский уже слегка подустал, но ноги были по-прежнему легки; в противостоянии со стрелком это главное условие.
Фриц попался действительно опытный, знающий, что нейтрализовать хорошего бойца-одиночку, да еще почти в упор, гораздо труднее, чем с километра одной пулей снять часового на вышке. Вроде бы все должно быть наоборот, но это «вроде бы». На самом деле тактика снайпера и бойца разнятся даже больше, чем подготовка спринтера и стайера. В ближнем бою стрелять лучше длинными очередями и не выцеливая в лоб, глаз или сердце, а по корпусу и не слишком кучно.
Теорию немец, похоже, знал. Единственное, в чем он ошибся – в «геометрии огня». Он положил пули наискосок, слева направо, сверху вниз, начиная с уровня плеча – самый типичный вариант. Уклоняться от таких «очередей» космодесантников учили на первом году службы. Преображенский служил не первый год, даже не двадцать первый, а потому ушел с линии огня легко, как мотылек, действуя буквально на подкорке. Ушел, перекатился и, не поднимаясь, чтобы хоть на долю секунды дезориентировать противника, бросил нож. Обычно так не делается, для работы на дистанции есть специальные ножи, а не абордажные, но сейчас выбора у Павла не оставалось. Магазин в «Базеле» немца был емкий, и кувыркаться в прицеле пришлось бы долго. Когда тебе двадцать пять, это даже забавно, щекочет нервы, разгоняет кровь, а к сорока двум интерес как-то пропадает. Тряхнул стариной, убедился, что есть еще запал, ну и достаточно.
Немец взмахнул руками, невольно подбросив пистолет в воздух, схватился за лезвие пробившего горло ножа, но вытащить его уже не смог. Преображенский ловко поймал «Базель», мельком взглянул на счетчик боезапаса и резко развернулся к двум новым оппонентам. Те даже не успели притормозить, с интервалом в полсекунды подлетели с простреленными лбами едва ли не к потолку, упали навзничь и проехали еще пару метров по палубе ногами вперед. Мощь пистолета устрашала. Павел с уважением покосился на оружие и, не оборачиваясь, уловив контуры врага боковым зрением, выстрелил влево. Пуля ударила чуть ниже пояса, но матрос не упал ничком, а исполнил почти натуральное сальто вперед и приложился о палубу спиной.
– Ай, красавец! – рядом тяжело дыша возник Воротов. – Где такую базуку добыл?
Преображенский сделал еще пару выстрелов и быстро осмотрелся. Картина боя была пока неясна. Десантники превосходили противника в боевой выучке, но бортовой охраны было слишком много.
– Как наши успехи? К адмиралу пробился? – Павел взглянул на друга. Тот был разгоряченным, но без победного блеска в глазах.
– Там переборки в семь слоев брони и силовые отсечки, как в госбанке. Крейсер в крейсере. Ходовую рубку можно взять легко, но толку? Разве что увести флагман к себе на базу и уже там расколоть.
– Не наша задача.
– Ну и я говорю: успехи не очень, но уж, что имеем, то имеем. А что в эфире?
– Слава, сзади!
Воротов развернулся всего на треть оборота и почти неуловимым движением запустил в подкравшегося сзади матроса сюрикен. Из какого кармашка вынул – непонятно.
– Аригато, Павел-сан! Кравцов, ко мне! – подполковник махнул рукой взмыленному сержанту. – Почему его светлость в одиночку тут боксирует?!
– Первое отделение, ко мне! – прохрипел сержант. – Генерала в кольцо!
Преображенский воспользовался мимолетной паузой и проверил эфир.
– Нет, ваша светлость, – сообщил пилот, – на наших частотах полная радиотишина. И Трентон никого не видит.
– Он и не должен, равно, как и немцы! Ладно, потанцуем еще.
– Я сразу вызову.
– Ваш свет, фрицы маски надевают! – крикнул кто-то из бойцов. – Газы!
– Газы! – подхватил Воротов, опуская лицевой щиток боевого шлема.
– Оттягиваемся к шлюзу, – приказал князь. – Сначала газ, потом вязкая пена пойдет, а под занавес и до плазмитов дело докатится. Надо уметь вовремя уходить.
– Накано пришел! – с немалым облегчением сообщил пилот. – Трентон на подхвате. Рекомендует резкий старт. Иначе можем под свою же «шайбу» угодить. Самураю некогда сортировать, на каких бортах армады есть наш десант, на каких нет.
– Все ясно, отходим, – Преображенский подтвердил приказ жестом: покрутил рукой над головой. – Все назад!
Отпускать непрошеных гостей немцам явно не хотелось. Они настойчиво предлагали «посошок», «стременную», «подорожную», «забугорную» и прочие тосты, но десант отходил так же грамотно, как пришел. Прикрывая друг друга по замысловатой, но эффективной схеме, космодесантники не только быстро
