В разделе рекомендаций Ривкин указал, что не мешает запросить сводки миграционной службы и данные о пассажиропотоках в Управлении гражданского флота. Мысль была здравой. Под видом рабочих, бизнесменов и туристов можно перебрасывать невооруженных и неэкипированных бойцов в любую точку освоенной части Галактики совершенно незаметно. Кроме того, неплохо бы проверить списки экипажей коммерческих судов, особенно полностью укомплектованных. В обыденной жизни полный экипаж набирается редко: во-первых, найти в порту всех нужных специалистов по сходной цене – это все равно, что встретить настоящую любовь – один случай из тысячи, а, во-вторых, это просто невыгодно – держать полный штат. Всегда можно совместить пару должностей, а жалование поделить между специалистом и капитаном. Так делают девяносто девять процентов шкиперов, и никакие профсоюзы или корпоративные инспекторы изменить ситуацию не в силах. Вот почему все полные экипажи стоить проверить «на происхождение».
Ну, и особое внимание контрабандистам. Обычно Береговая охрана Эйзена эту публику не жалует, но на войне хороши любые средства, а у пиратов имеются корабли с двойными прыжковыми контурами и маскировочным покрытием. Такие посудины отлично приспособлены для незаметных рейдов в самые охраняемые точки Солнечной системы.
От себя Павел добавил в список неотложных дел тщательное изучение общей активности на предполагаемых рубежах атаки. Перестраивается ли инфраструктура станций, баз и орбитальных комплексов в соответствии с новыми задачами, прибывает ли дополнительный технический персонал, не участились ли рейсы с «продсырьем» для пищематов и водой. Не монтируются ли где-то вне плана «запасные» энергоблоки и аппаратура прямой связи. Насчет серверов Гипернета тоже стоит провентилировать. Связь на войне дорогого стоит. Надежное управление войсками – залог победы, а чем больше вариантов связи, тем надежнее.
И все-таки, в первую очередь надо узнать, что за оружие готовит к бою Эйзен. Возможно, тогда станет понятнее, где искать плацдармы и как задавить опасную нацистскую затею в зародыше. А узнать это можно, только проникнув в святая святых, в один из Литейных цехов.
Преображенский взглянул на часы. Разговор, если можно так сказать, с агентурой состоялся недавно, и результатов ждать было рановато, но… всякое бывает. Судя по предыдущему рапорту, резидент действует вполне эффективно и обеспечивает агенту надежное прикрытие, так что, если гестаповцы все еще носятся по городу за «лиловыми кроликами», вместо того, чтобы успокоиться и поразмыслить, шансы на успех у шпионского дуэта достаточно велики.
Машина покинула бесполетную зону космопорта и взмыла на пятый транспортный уровень. Стекла автоматически усилили тонировку, но Павел ткнул в сенсор «прозрачно». После космического вояжа с его безвоздушными контрастами и резким светом Солнца-звезды, хотелось насладиться размытыми атмосферой лучами обычного солнышка. Пока еще по-зимнему нежаркого, но все равно живого и доброго.
«И все-таки отсутствие солнца на Эйзене – очень большая, если не главная проблема, – Павел подставил солнцу лицо и блаженно сощурился. – Они потому там все злые, что света белого не видят, в самом прямом смысле. Да еще эта их бесноватая идеология. Заперли сами себя в железной бочке и грызутся. Будь они маленькой сектой, запертой внутри списанного научного модуля, еще ладно, хотя тоже нехорошо, но ведь Эйзен – это огромный город с десятимиллионным населением. Это тысячи квадратных километров палуб и десятки тысяч отсеков. И все миллионы населения варятся в этом железном котле, из года в год видя одни и те же стены и одни и те же лица. И куда выходит пар? Никуда до поры, до времени. Естественно, рано или поздно этот котел должен был рвануть. А вот не парили бы себе мозги, не загружались, будто наркоманы, безумными идеями Великого Порядка и расового превосходства, да направили бы энергию в мирных целях, такая колония могла получиться… любо-дорого. Построили бы себе внешнюю оболочку из синего бронестекла, спутник-солнце запустили, глядишь, и прошла бы их «великая космическая депрессия». Не сразу, через пару поколений, но точно бы прошла».
Побывавший во всех без исключения обитаемых мирах (когда-то, очень давно, даже на Эйзене, правда, лишь в торговой зоне), Преображенский знал, о чем размышлял. Вот на Титане, к примеру, тоже имелся сплошной город в пять этажей, но никто не скисал и от избытка плохого настроения не бесновался, поскольку запросто мог подняться на поверхность и прогуляться под открытым небом и жарким солнцем. Да и на других спутниках люди были добрее, пусть и не все.
Оно хоть и искусственное, но все равно солнце – есть солнце. Галогенные лампы на уличных потолках – это хорошо, ультрафиолетовые прожектора в общественных соляриях еще лучше, но золотого термоядерного пятака в высоком небе не заменят. Кроме правильного спектра тут важен еще и психологический момент. Даже когда ты понимаешь, что это иллюзия, в душе этой иллюзии радуешься. А когда на душе порядок, то и мысли в порядке, и работа спорится, и воевать ни с кем не хочется.
«Вот гадство, даже жалко их, фрицев этих депрессивных! Они ведь умеют работать, когда мотивация есть. Вон, на Луне, в Море Спокойствия, целый поселок беженцев с Эйзена образовался, так там лучшие бытовые условия на всем ночном светиле, хотя никто им не помогал, сами всё обустроили».
Кстати, возвращаясь к теме адаптации: этой общине предлагали на выбор два десятка вполне приличных участков на Земле и Марсе, но беженцы выбрали свободный купол на Луне. Просторный купол, в хорошем месте, но все равно вечная крышка над головой. Рожденный ползать, как говорится… Но, что касается моральной атмосферы, там всё просто отлично. Тех, кто сбежал больше пяти лет назад – не узнать, цветут и пахнут. А ведь поначалу все, как один, походили на зомби, и у каждого в медкарте был указан ХДС: хронический депрессивный синдром.
Павел взглянул на землю. Некоторое время внизу, как и прежде, мелькали заснеженные перелески, разделенные ниточками дорог и группами загородных строений на неравные, замысловатые дольки, но вскоре показались поселки покрупнее, а загруженность шоссе и воздушных уровней возросла на порядок. Еще две минуты полета – и поселки слились в пригород, затем в город, а перелески усохли до квадратуры маленьких сквериков. Прошло еще пять минут, и город потянулся к небу, а транспорт оккупировал все видимые уровни. Откровенно говоря, в этой части Москвы было ничуть не просторнее, чем на любом из уровней Эйзена, но… никакие небоскребы и флаусы не могли окончательно заслонить синее небо и солнечный свет. Вот в чем принципиальная разница.
– А может, они нам просто завидуют? – вслух спросил сам себя Преображенский.
– Это верно, – согласился виртуальный Ривкин. – Простите, ваша светлость, что без звонка, но дело срочное и как раз по теме.
– По теме? – Павел обернулся к голограмме над проектором.
– Вы же о немцах говорили, так?
– О них. Что за дело?
– Второй рапорт. Вы разве не получили? Мне копия пришла четверть часа назад, и я уже сделал некоторые выводы.
– Рапорт?! – Павел лихорадочно проверил сообщения от разведчиков и беззвучно выругался. – А я сижу
