Он присел напротив Преображенского и протянул флягу. Князь недоверчиво взглянул на врага. Тот доброжелательно улыбнулся и указал глазами на флягу. Сергей осторожно потянулся губами к горлышку сосуда, но охотник коротко и сильно ударил его кулаком в подбородок. Голова землянина откинулась назад, и он приложился затылком к стволу. В глазах вспыхнули яркие желтые искры, но это быстро прошло. Охотник был, конечно, крепким мужчиной, но все-таки чинидом. По боксерским меркам – «мухачом». А князь, по тем же меркам, выступал в тяжелом весе и держать удары умел.
– Никаких телодвижений без приказа, – назидательным тоном заявил враг. – Забыл, что ли, бегун?
Он выпрямился и пнул пленника в живот. Сергей скорчился, завалившись на бок.
– Ну вот, опять, – огорчился противник. – Непонятливый ты, землянин.
Он пнул князя в бедро, затем еще раз в живот и в лицо. Преображенский сплюнул кровью.
– Вот и попьешь. – Охотник ухмыльнулся и, отойдя на пару шагов в сторону, уселся на землю. – Та-ак, где тут мой ужин?
Прокашлявшись, Сергей осторожно ощупал чуть припухшую скулу и взглянул на врага.
– Я тебя не виню, – как ни в чем не бывало заявил охотник. – Не всем же быть от рождения дисциплинированными и понятливыми. Это как талант. Одним Великий Сунджа дает красоту, другим задатки художника или поэта, третьи – прирожденные музыканты… Есть математики, химики какие-нибудь… А есть солдаты. Бойцы и командиры, понимаешь? В окружающей действительности для них нет какой-то особой ниши, но без них миру просто никуда. Ведь все эти поэты только там, в фантазиях своих незаменимы, а в реальной жизни они беспомощны, как младенцы. Никто их не защитит от таких, как ты, например. Никто, кроме солдат. Таких, например, как я…
– Жлоб ты, а не солдат, – прохрипел Сергей.
– Вот ты бы тоже мог стать бойцом мирового порядка, как твой друг… правитель Бородач, кажется. Правильно я его назвал? – Охотник прицелился в беглеца бутербродом. – Но у тебя талант воина кем-то испорчен. Воспитание, наверное, было неправильное. У тебя кто родители? Что молчишь, обиделся? Ты, быстрый олень, не обижайся. Это жизнь. Да… А впрочем, не отвечай, я угадаю… Отец – вельможа средней руки, а мать – дама какая-нибудь придворная, так? Аристократы. Верно? Вот они тебя и испортили. Если б они тебя хотя бы в военное училище определили… Да что теперь-то? Поздно. Вот верну тебя в лагерь, а там и кончится твоя карьера. Не захотел на Тиранию в шахте работать – отдыхай. Только уж окончательно, в могиле. У нас за побег никаких поблажек. Казнь с отсечением головы!
– Слушай, – не выдержал князь, – откуда ты такой умный?!
– А что?
– Можно, я сяду?
– О, уразумел! – Враг поднял кверху указательный палец. – Садись. Ну и рожа у тебя!
– Твоими стараниями. – Беглец уселся и обхватил себя руками, чтобы хоть как-то унять боль в животе.
– Ничего, заживет. – Охотник беззаботно рассмеялся. – Эх, землянин… Дикарь ты бестолковый! На что жизнь свою выменял?
Он с усмешкой покачал головой и потянулся за флягой. При этом лучемет оказался от него слева, и, хотя враг по-прежнему чуть касался оружия пальцами левой руки, Сергей решил, что среагировать он не успеет.
Чуть встряхнув рукой, Сергей согнул кисть так, чтобы нож скользнул из рукава точно в ладонь. Задержав дыхание, князь всем телом подался назад и, качнувшись обратно, резко вывернул кисти обеих рук вперед. Звук летящего клинка был почти неслышным и настолько необычным, что враг на него даже не отреагировал. Он удивленно взглянул на торчащую из груди рукоятку – нож вошел между ребрами глубоко и точно, – затем на пустые ножны вокруг своей щиколотки и царапнул слабеющими пальцами по корпусу лучемета. Ему почти удалось подцепить ремень оружия, но силы иссякли, и охотник завалился навзничь.
Преображенский вскочил на четвереньки и, гремя кандалами, приблизился к поверженному противнику. Охотник перевел на него удивленный взгляд и несколько раз коротко кашлянул, выплевывая кровь. Говорить он не мог, по пути к сердцу нож задел еще и легкое.
«Добей», – одними губами прошептал умирающий.
Сергей поднял было лучемет, но передумал. В рюкзаке оказался только один запасной энергопакет. Боекомплект был очень скромным. Судя по всему, этот умник собирался за легкой добычей.
– Мне еще топать и топать. – Князь неудобно изогнулся и жадно припал к фляге.
Напившись, он вытер рот рукавом и снова взглянул на охотника. Тот был еще жив.
– Ты не будешь возражать, если я воспользуюсь твоим имуществом? – спросил Сергей тем же издевательским тоном, каким буквально десять минут назад с ним разговаривал враг.
«Добей!» – снова шевельнул губами противник.
– Нет. – Преображенский быстро разомкнул оковы, бросил флягу в рюкзак и повесил на плечо лучемет. – Талант воина – это не то же самое, что готовность стать солдатом. – Сергей поднял панаму охотника и нахлобучил ее на голову. – Солдат – это винтик в военной машине, деталь оружия, а воин – сам по себе оружие. Жаль, зоркий сокол, что узнал ты об этом так поздно.
Охотник захрипел, выплюнул несколько сгустков крови, потом дернулся и затих. Сергей провел пальцами по его векам и поднялся. Впереди был тот самый заветный конец пути, а на плече висел лучемет – обоснование уверенности в том, что цель вполне достижима. Преображенский поправил панаму и взглянул вверх, чтобы сориентироваться по солнцу. Увиденное его почти не удивило. Вернее – у него не было ни времени, ни сил удивляться. Солнце только начало заходить, а сквозь багрянец вечернего, да какого там вечернего, почти еще дневного неба проступили звезды. Их было немного, десятка три, и выглядели они не совсем так, как ночью – крупнее и ярче, – но все же это были не видения и не отблески висящих на орбите космолетов, а настоящие звезды. Сергей нахмурился и приказал себе выкинуть все лишнее из головы. Сейчас, как и раньше, перед ним стояла одна-единственная задача. Он должен выбраться. А со звездами можно разобраться и позже. Преображенский еще раз взглянул на инкрустированное бледными звездочками
