клочок бельгийской территории. И по приказу короля Альберта 25.10 были разрушены шлюзы каналов у Ньюпора. Вода разлилась, образовав огромное «озеро» длиной в 12 км, шириной в 5 км и глубиной около метра. Немцы вынуждены были оставить свои позиции, охваченные этим наводнением. То же самое сделали французы, затопив часть побережья у Дюнкирхена и Берга. Так что бельгийская армия все же смогла удержаться на своей земле. «Столицей» стала деревня Фюрн, где разместилась штаб-квартира короля.
А немцы перенесли главные усилия южнее, к г. Ипр, где оборонялись англичане и части 8-й французской армии. Сражение было чрезвычайно кровопролитным. Обе стороны несли колоссальный урон. Молодежь, составлявшая новые германские соединения, была совершенно необученной, но зато заражена оголтелым пангерманистским духом, исполнена энтузиазма победить или геройски погибнуть и атаковала, не считаясь ни с какими потерями. Под Лангемарком несколько полков, сформированных из добровольцев, студентов и гимназистов, установили круговую поруку — чтобы никто не дрогнул под огнем, пошли вперед, взяв друг друга под руки, с песней 'Дойчланд, Дойчланд юбер аллес' (да, эта песенка тоже уже существовала и была крайне популярной). Погибли почти полностью. Сперва англичан такое смешило, и их пулеметы исправно косили наступающих. Дальше стало уже не до смеха, потому что натиск не ослабевал, за одной атакой следовала другая, и обороняющиеся держались еле-еле, теряя все больше товарищей.
Кстати, в этих боях участвовал и рядовой Гитлер. От призыва в многонациональную австро- венгерскую армию он уклонился, поскольку сражаться за разношерстную империю Габсбургов, зараженную «славянством», 'еврейством' и т. п., не желал. Но войну считал необходимой и писал, что 'само существование германской нации было под вопросом'. Перебравшись в Мюнхен, он уже 3.8.1914 подал петицию королю Баварии Людвигу III с просьбой принять добровольцем в баварскую часть. Был призван в запасной полк, а в конце октября направлен к Ипру. В армии Гитлеру очень понравилось. Один из офицеров потом вспоминал, что полк стал для него 'словно дом родной'. А сам он писал: 'Я оглядываюсь на эти дни с гордостью и тоской по ним'. Он считался образцовым солдатом, выполнял обязанности связного и был известен способностью доставить по назначению донесение даже под самым жестоким огнем, за что и был награжден Железным крестом II степени.
В сражении на Ипре обе стороны потеряли 238 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными. Из-за погибшей молодежи в Германии эти бои стали называть 'избиением младенцев'. Но и войскам Антанты здорово досталось британский экспедиционный корпус потерял 80 % личного состава. Однако прорвать фронт немцы не смогли. В ноябре начались проливные дожди, влажная почва Фландрии превратилась в сплошное болото, и 15.11 битва прекратилась. Обессилевшие и обескровленные противники на всем пространстве от Швейцарии до Ла-Манша зарывались в землю и опутывались колючей проволокой. На Западном фронте началась та самая позиционная война, которой так опасались немцы. Впрочем, в данный момент это оказалось для них очень кстати. Потому что русские наступали, приближаясь к границам Германии, а переход к обороне на Западе позволил начать дополнительные переброски на Восток. Но и во Франции обе стороны старались поддерживать в окопавшихся войсках 'наступательный дух' и устраивали периодические вылазки ограниченными силами то на одном, то на другом участке, что давало сомнительные результаты при больших потерях. Всего же в 1914 г. на Западном фронте немцы потеряли 757 тыс. чел., французы — 955 тыс., англичане и бельгийцы — около 160 тыс.
Но бои гремели уже по всему миру. На Балканах сербская армия в течение 2 месяцев сдерживала наступление австрийцев. Однако людские и экономические ресурсы сторон были слишком неравны. Одолеть сербов стало уже для Австро-Венгрии 'делом чести', и даже несмотря на успехи русских здесь решили оставить достаточные силы. Сербские войска, не имея возможности смениться с позиций и передохнуть, крайне устали. Не имея своей военной промышленности, испытывали острую нехватку оружия и боеприпасов. А австрийцы, концентрируя артиллерию, подавляли и выбивали противника градом снарядов, на который нечем было отвечать. Постепенно им удалось вклиниться в оборону, форсировать Дрину и Саву, создавая угрозу окружения, и 7.11 сербы начали отходить в глубь страны. Дивизии генерала Потиорека заняли Белград, о чем не преминули раструбить, как о преддверии окончательной победы. Это и в самом деле было важно для Центральных Держав, поскольку теперь можно было установить прямой «мост» для связи с Турцией. Сербское правительство перебралось в Ниш, ставка воеводы Путника — в Крагуевац. Потрепанные части отступали. Русский посланник кн. Трубецкой доносил в Петроград: 'Переутомление физическое и нравственное после четырех месяцев непрерывной борьбы овладело сербскими войсками до такой степени, что в середине ноября катастрофа кажется мне неизбежной…'.
А австро-венгерские части на оккупированной территории повели себя примерно так же, как немцы в Бельгии. Взятие Белграда, дальнейшее их продвижение сопровождалось массовыми расправами над мирным населением. Первое, что появлялось в каждом занятом населенном пункте, это виселицы они строились «профессионально», армейскими саперами, хорошо освоившими такой вид работ. И никогда не пустовали. Импровизированные 'военно-полевые суды' из случайных офицеров выносили приговоры сотнями, называя это местью за Франца Фердинанда. И казнили по малейшему подозрению в помощи противнику, а то и просто за косой взгляд. Поскольку объявлялось, что каждый серб — это бандит. Или родственник бандита. Ведь все взрослые мужчины ушли с армией — и австрийцы вздергивали стариков, подростков, женщин. Когда американский корреспондент Шепперт, ставший свидетелем этих зверств, обратился к офицерам штаба Потиорека с вопросом, зачем же казнят мирных женщин, ему не особо подумавши ляпнули, дескать ничего подобного, из мирного населения уничтожают только мужчин. И скабрезно шутили, что женщинам можно найти другое применение. Ну а по деревням, вдали от случайных глаз, отбрасывались и последние «формальности», и расправы принимали самый разнузданный характер. Грабили, жгли, хватали всех, кто попался под руку, и расстреливали или кололи штыками. Нередко глумились, заставляли раздеваться перед смертью. Обреченные женщины, девушки, а то и мальчики подвергались изнасилованию.
От ужасов этого нашествия вслед за отступающей армией устремились десятки тысячи беженцев, запрудив все дороги. Возле складов Красного Креста, где выдавалась гуманитарная помощь, выстраивались огромные очереди, в которых обессиленные люди даже не сидели, а лежали, по несколько дней дожидаясь куска хлеба. А скопления людей, кочующих под открытым небом, среди грязи и холода, породили другое страшное бедствие — тиф. Большинство беженцев в надежде на помощь устремлялось в Ниш, к своему правительству, и там образовался главный очаг эпидемии. Даже те, кто приходил здоровыми, заболевали и умирали прямо на улицах. Но в солдатах происходящее пробудило новую волну ненависти к оккупантам. Части отбивались все более ожесточенно. Помогла и Черногория, тоже объявившая войну Австро-Венгрии. У нее армия была и вовсе маленькая, но смелыми действиями создала угрозу на фланге вражеского прорыва, в критический момент отвлекла на себя силы противника и заставила приостановиться. А тем временем Сербия через черногорские и албанские порты получила от союзников орудия, боеприпасы. Россия, несмотря на собственную нехватку вооружения, прислала 150 тыс. винтовок. И Путник подписал приказ, в котором были слова 'Лучше смерть, нежели стыд оккупации'. 3.12 1-я сербская армия, первой сумевшая довооружиться и пополниться, совершенно неожиданно для австрийцев перешла в наступление. А когда они начали перенацеливать свои соединения против нее, нанесли удар 2-я и 3-я сербские армии. В бой шли отчаянно, не щадя себя, понимая, что речь идет о спасении своего народа. Жестокая схватка продолжалась 12 дней, и к 15.12 части Потиорека во второй раз были разбиты и выброшены из Сербии. Захватив много пленных и трофеев, сербы с развернутыми знаменами вошли в Белград.
А на Дальнем Востоке японские войска в сентябре высадились на Шаньдунском полуострове, где Германия арендовала у Китая Циндао. Немцы считали его 'своим Гонконгом' — тут разрабатывались угольные копи, что позволяло заправлять углем корабли, был построен сталелитейный завод. А в военном отношении Циндао виделся 'своим Порт-Артуром'. Еще во время восстания ихэтуаней вокруг него возвели вал длиной 5 км., в крепости имелось много артиллерии, с моря ее прикрывали береговые батареи. С началом войны вал усилили, за ним построили редуты, а промежутки между ними перекрыли траншеями и проволочными заграждениями. Но число защитников крепости оказалось слишком маленьким. Возможность выступления Японии на стороне Антанты германское руководство прозевало, и оборона предполагалась только от британских и русских десантов или мятежей китайцев. Гарнизон Циндао насчитывал всего 2 тыс. штыков, к которым присоединилось еще 1,5 тыс. добровольцев — служащих, клерков, гимназистов. С такими силами о полевых сражениях нечего было и думать, поэтому японцы смогли беспрепятственно десантироваться и обложить Циндао с суши и с моря. Мощная крепостная артиллерия какое-то время играла свою роль, и первый штурм 6.10 был отбит. Но японцы довели численность войск до 30 тыс. чел. и повели активную осаду, заставив немцев расстрелять боеприпасы. А 9.11 начали второй штурм. И
