преимущество — и организационное, и военно-техническое, — а единство между собой до поры до времени еще не было утрачено. То есть начальные условия для зарождения и роста цивилизации здесь были идеальными.
Скотоводство, по-видимому, было не кочевым, а полукочевым, группируясь вокруг городов-полисов, где сосредотачивались государственная власть и религиозные центры. Такое наблюдалось и в последующие времена, причем это обусловлено вполне объективными причинами — ведь снега в европейских и западносибирских степях выпадает довольно много (а в период после Потопа выпадало еще больше, поскольку климат был гораздо боле влажный), скот не может добывать из-под него пищу, поэтому даже у хорошо известных по летописям половцев существовали свои «городки», где зимовали их стада и скотоводы, заготовив предварительно нужное количество сена. Но сами города северных народов время от времени «переезжали» с места на место: когда земля в окрестностях истощалась или жрецы вычисляли, что место стало неблагоприятным. Поскольку главным достоянием являлись стада, то бросить прежнее поселение и построить где-то новое не требовало значительных издержек. Сама по себе земля еще не представляла особой ценности, ее вокруг хватало на всех. Ценность могли представлять только удобства территории с тех или иных точек зрения.
Ближневосточные культуры пошли по интенсивному пути развития хозяйства со сложными системами орошения и удобрения почвы, индоарийская цивилизация пошла по экстенсивному: истощилась земля — возьми другую. Если где-то встречалось автохтонное население, уцелевшее после Потопа, оно либо покорялось сильными пришельцами, либо ассимилировалось ими, либо оттеснялось в менее благоприятные районы. Возможно, таким образом возникла самостоятельная уральская семья народов — финских, угорских и самодийских, заселивших ненужные скотоводам северные леса.
Теории о вечном противостоянии оседлого, культурного «леса» и дикой, кочевой «степи» — весьма недалекая выдумка русских историков XIX века. бездоказательно подхваченная и в наши времена. Изначально лесные народы стояли на гораздо более низкой ступени развития, чем степные. И жили гораздо беднее. Скорее, это для них появилась возможность совершать налеты на богатых степняков и красть их скот, вместо того чтобы выслеживать на охоте случайную дичь. Естественно, они получали в ответ карательные рейды. Не у лесных охотников, а у степняков, чье пропитание гарантировали стада, появлялась возможность заниматься ремеслами, развивать народное творчество и религию. Вспомните — ведь и библейские израильтяне, и авестийские арии были кочевниками-скотоводами. И на территории России, судя по относительному возрасту археологических находок, развитая культура шла из степи в лес, а не наоборот. Кстати, ни один народ не выдержал бы 'вечного противостояния' — как только, например, участились набеги половцев на Киевскую Русь, люди тут же побежали оттуда на север, в спокойные земли Владимирского княжества. Поэтому и в древности после первоначальных конфликтов лесной народ вынужден был либо уходить в «глубинку», уступаясвое место пришельцам, либо устанавливался некий взаимовыгодный симбиоз, меновая торговля и своеобразное разделение труда между степью и лесом.
И именно степи Евразии, а также прилегающие к ним Карпаты и Северобалканский регион выделяются археологами как зона так называемой неолитической революции, относимой к VII–VI тысячелетиям до н. э. и описанной выше, когда на смену культуре «допотопных» охотников ледникового периода внезапно пришла другая, находящаяся на качественно иной ступени развития.
А в благоприятных местах, на границе степей и лесов, люди обосновывались более прочно, и вслед за скотоводством расцвело земледелие. Впрочем, и это обусловлено совершенно естественными причинами. Разумеется, упомянутые города и городки для зимовок скота должны были строиться не в голой степи на всех ветрах. По соседству с лесами и в лесостепи возводить их было удобнее — здесь в изобилии имелись и строительные материалы, и дрова на зиму. А обмен с лесными племенами позволял получить дополнительные продукты: мед, дичь, орехи и плоды. Часть населения все равно должна была оставаться в населенных пунктах и на лето для заготовки сена, но у нее оставалось достаточно свободного времени, которое использовалось для возделывания полей и огородов. А потом земледелие по объему приносимой пользы вышло на равный уровень со скотоводством или начало превосходить его…
И в результате здесь возникли, например, большие поселения и города Трипольской культуры, охватившей Поднепровье и начавшей распространяться далее на юг и запад, к Прикарпатью и Дунаю. Хронология этой цивилизации уже несколько раз подвергалась пересмотру. Так, еще совсем недавно «официальная» историческая традиция относила ее к III–II тысячелетиям до н. э. Сейчас граница успела сдвинуться к IV тысячелетию (тысяча лет плюс-минус, какая мелочь, правда?), но многие ученые склоняются к еще более древним датам, поэтому в ряде фундаментальных работ хронология уже передвинулась к V–IV тысячелетиям, а ряд специалистов оспаривают и этот срок. Действительно, в Трипольской культуре металл был еще дефицитом, а, как показывают данные радиоуглеродного анализа, с V тысячелетия по соседству с ней, в Карпатах, уже вовсю функционировали рудники. То есть существовала она с VI — максимум начала V тысячелетий.
По уровню развития она резко отличалась от предшествующих культур неолита и от других современных ей культур народов Европы. Люди Триполья вели оседлый образ жизни, знали медь, серебро. золото, бронзу, у них было очень совершенное гончарное производство, изготовлялась красивая расписная керамика. Жили они в больших домах с несколькими помещениями — жилыми и складскими, которые отапливались печами или очагами. В каждом доме имелся алтарь в виде маленького трона, украшенного бычьими рогами, на который помещались статуэтки богини Матери. Судя по размерам, в каждом здании проживали несколько супружеских пар. А иногда встречаются и двухъярусные постройки — возводившиеся в два этажа. В каждом селении дома располагались концентрическими кругами, а на центральной площади находились 1–2 дома больше остальных, вероятно, они принадлежали местной верхушке или являлись общественными сооружениями. Например, город, обнаруженный в районе Умани, состоял из 200 домов, выстроенных в шесть кругов.
Найденная археологами настенная живопись обнаруживает богатство духовного мира здешних жителей, наличие у них развитой религии и мифологии. По этим росписям видно, что мир у них делился на три яруса. Верхний занимали небесные светила и звезды, нижний — земля, где обитают люди и плодоносят их поля, а между ними находилось пространство, населенное богами и духами, среди которых всегда изображалась «Мать-Олениха», из сосков которой течет на землю живительная влага. Может быть, это более древний аналог индийской 'Небесной Коровы', прародительницы жизни и подательницы благ. Впрочем, у многих индоарий-ских народов — и у славян, и у кельтов, и у скифо-сарматских обитателей степи — существовал и самостоятельный культ оленя. Это животное часто сопровождало тех или иных богов и выступало их воплощением. А 'Олень Золотые рога' часто служил символом солнца и сил света. Изображение оленей рядом с богиней Матерью часто встречается и в парфянской живописи, и в славянских вышивках. В этих вышивках олени до сих пор сохранились в качестве одного из излюбленных орнаментов, они постоянно встречаются в русских сказках и приметах — опять же ассоциируясь с небесными силами (например, после Ильина дня нельзя купаться, потому что 'олень в воде хвост помочил'). Кстати, для многих индоевропейских верований — индийских, германских, славянских, кельтских — характерно «трехъярусное» деление мира.
Обращает на себя внимание отсутствие в верованиях трипольцев военной тематики, что, собственно, не удивительно. Ведь шла еще не эпоха 'великих переселений', а эпоха 'великого заселения' Земли, и битвы за ее передел еще не начались. Об этом же говорит тот факт, что укреплений вокруг городов и поселков Триполья не возводилось. Правда, расположение домов концентрическими кругами само по себе могло служить оборонительной системой, но ясно, что такая система была способна защитить жителей не от вражеского войска, а лишь от грабительских набегов менее развитых соседних племен. А поскольку серьезные войны еще не велись, то и боги-воители на первый план не выдвигались. Поэтому главное место занимали культы плодородия. В росписях неоднократно присутствуют схематические изображения женских грудей, мужских и женских половых органов (что опять же можно сопоставить с индийскими эротическими росписями), а многочисленные ритуальные статуэтки доказывают, что трипольцы поклонялись Великой Матери. Эти статуэтки изготовлялись из глины, замешанной на муке или зернах пшеницы, и разительно отличались от примитивных «венер» доисторической эпохи и древних культур Ближнего Востока, состоящих практически из одних лишь гипертрофированных признаков пола. В Трипольском культе изображались молодые стройные женщины с легкими признаками беременности (может быть, прообраз будущих славянских Рожаниц или богинь плодородия и любви — Живы, Житы, Лады, Купалы). Найдены и статуэтки
