– Так вы сыщица частная или милиция? – решила уточнить актриса.
Я испугалась: вдруг если скажу, что занимаюсь частным сыском, то девушка вытурит меня из гримерки, но милицейского удостоверения у меня как не было, так и нет. Но я тут же придумала способ выкрутится:
– Я работаю в частном детективном агентстве. Над этим делом со мной трудится и напарник (все тот же Стручков), у него все бумаги, документы, свидетельские показания и доказательства. Но к тебе я пришла сначала просто поговорить. Но если, ты отказываешься, то мы передадим все улики в правоохранительные органы, поскольку сами не можем арестовать тебя или предъявить обвинения.
– А если я не виновата? Тогда не расскажите милиции? – задала неожиданный вопрос Григорьева.
– Ну, если ты будешь предельно откровенна и действительно будешь не причем…
– Я начинающая актриса, мне в тюрьму нельзя!
– Так зачем нарушать закон?! – проигнорировав тот факт, что тридцатилетняя Нина, ну никак не может называться начинающей, я добавила – к тому же склоняли, к преступлению свою же коллегу, актрису, Марию Решетникову.
– Сейчас я все расскажу. Если честно, то мне частный сыщик самой не повредит.
Нина, все детство и последующую жизнь, мечтала о кино и театре. В школе ходила в театральную студию, занималась в музыкальной школе. В общем, шла к намеченной цели. После школы, пробовалась в Кулек[1] и в театральную академию. С первого раза не поступила, но на следующий раз, через год, ей улыбнулась удача: Кулек был взят. С первых курсах, Нина снималась в массовке и даже промелькнула несколько раз в рекламе. Но большего она не достигла. Получив диплом о высшем образовании. Она оказалась в растерянности: куда идти профессиональной актрисе?
Ей по-прежнему звонили с Ленфильма, но дальше эпизода, дело не двигалось. В театре Нина, спустя несколько лет доросла до ролей второго плана, но в основном дублирующего состава. Но время уже уходило, надо было срочно сыграть главную роль! Но никто особо не предлагал. Тогда Нина решила пойти другим путем, раз никто не замечает ее талант, то ей нужен мужчина, который поможет ей в раскрытии оного. Окрутить директора театра было делом не сложным. Это мужчина предпенсионного возраста, давно разведенный с постылой женой. Он быстро повлиял на Крана, тот нехотя, но начал ставить Григорьеву в основной состав и даже доверял ей роли первого плана. Но Нине, разумеется, было этого мало. Директор воспринимал Нину лишь как любовницу, и девушка воспринимала себя свободной женщиной. И довольно быстро нашла себе еще одного ухажера. Из другого театра, тоже директора. Но сложность оказалась в том, что ее два любовника – бывшие партнеры, раньше, работавшие в одном месте. Но после одного проекта. Они прекратили всяческие деловые связи и перестали общаться. Нина так и не узнала, что не поделили бывшие друзья, но скрывать свои похождения стала тщательнее. Трудно было представит их реакцию, если бы знали, что делят одну женщину. Нина на ответ, почему пропускает спектакль или репетицию, отвечала, что опять на Ленфильме снимается. Эпизодов было сыграно множество, так что директора перестали следить за этим. Они проталкивали свою любовницу не только в театральных постановках, но и в рекламе и кино. Понимали, что девушке нужно раскрыться. Но если бы они узнали правду, то у Нины были веские основания предполагать, что на этом ее карьера актрисы была бы закончена. Директора имели большой вес в актерской среде Петербурга. Нина шла по скользкой дорожке, но не могла уйти с нее и бросить кого-то из них, поскольку карьера наконец-то стало, хоть как-то продвигалась. С один мужчиной такого не достичь.
Так продолжалось примерно полгода, Нина уже радовалась открывающимся перспективам, как получила письмо. Ей подкинули его в гримерку.
Автор послания угрожал ей раскрытием ее любовных связей. К письму прилагались фотографии, на которых она изображена сначала с одним директором, затем с другим, причем в очень фривольных сценах. Автор обещал разослать эти снимки двум любовникам и всем актерам в обоих театрах. При таком раскладе – это конец, полный! Карьеры не видать. Вот, если бы она была состоявшейся звездой, такой скандал, возможно, не нанес бы ей сильного вреда, она сама бы с радостью отнесла такие фото в желтую прессу, но сейчас она не в том статусе, чтобы бы вести себя таким образом.
После письма, она не знала что и думать. Никаких просьб в письме не указывалось, денег автор не просил, хотя даже если бы и потребовал, где их взять, Нина просто не представляла. Всю неделю, Нина вздрагивала от каждого шороха. Ей кто-то звонил и сопел в трубку: может, это первые поклонники проявляют себя? Но что-то подсказывало, что это шантажист, именно так, он еще себя проявит и обязательно заявит о своих требованиях, балуется. Так и вышло. Через две недели нагнетания страха на Григорьеву, пришло еще одно письмо. Там уже автор пришел к конкретике. Он сказал, что через пару дней ей придет еще одно послание и если она выполнит его поручение, то получит негативы. Так и вышло. В следующем конверте лежали деньги (не очень большие, но все же) и инструкции. Ей следовала подойти к бомжам, которые постоянно проводят время возле больницы номер сорок три, вручить им часть денег и вложенную в письмо бумагу. Договорится о следующей встрече через два дня, забрать статуэтку, а им в свою очередь отдать бутылку, которая завтра окажется у Нины в гримерной.
Весь следующий день Нина дежурила, но в гримерку никто не заходил. Но как только Григорьева ушла на репетицию, то по возращению увидела стоящую на столике с косметикой бутылку с вином и еще оно письмо. В нем содержались даты и инструкции для мужчин.
Нина забегала по гримерке, она совершенно не хотела ехать в другую часть Питера, искать каких-то бомжей, давать им деньги. Все походило на дурацкий розыгрыш, если бы не изобличающие ее фотографии. Григорьева проплакала весь вечер, и когда уже выходила из театра услышала плач. Кому тоже плохо? Оказалось, что в садике рядом с театром ревела ее коллега Решетникова. Она была чуть помладше Григорьевой, но испытывала те же профессиональные проблемы. Ей никто не замечал, а кушать хотелось. Тут у Нины в голове сложился план. Она решила привлечь девушку к воплощению аферу, описанной в письме.
Кроме того, она знала, что Маша живет где-то в том районе. Она поманила пальчиков Марию, дала часть гонорара бомжей и рассказала, что нужно делать. Та, завидев деньги, не задавала лишних вопросов и взялась за дело. Через два дня, Маша принесла статуэтку. Нина отнесла ее к себе в гримерку. Птичка была необычайно красивая. Она вертела ее в руках, прижимала ее к себе, девушке стало жаль расставаться с фигуркой.
К вечеру под дверь подсунули письмо, следовало положить голубку в сундучок, который лежит в помещении для декораций.
Нина так и сделала. Ради любопытства она провела весь вечер в засаде, но никто не явился. Время было позднее, театр закрывался, пришлось уходить. На следующее утро она, как только пришла, побежала к сундучку – там было пусто. Значит некто забрал голубку. Но кто? Это точно человек из театра, так часто находится в театре посторонний человек просто не смог бы. Нина сломала голову, но так и не выбрала подходящую кандидатуру на эту роль.
