— Подождите! А жрецы с золотыми лентами? Как же вы про них вспомнили?
— А слушайте дальше, и сами всё поймете. Доктор сразу за слово «Бастет» ухватился, хотя и не ведал, что оно означает. Догадался, значить, что в нем какой-то смысл кроется. Навели мы справки и выяснили, что действительно была такая богиня. Древнеегипетская и редкая, а не как какой-нибудь бог Ра, про которого каждый школьник знает.
— Ну, про Ра, предположим, тоже далеко не каждый знает.
— Мы-то знали! Тогда доктор помещает весь мой непонятный, бессмысленный бред в компьютер и дает задание подсчитать одинаковые слова, сколько раз я их, значить, повторяю, и как они друг за другом следуют. И заказывает слайды про фараонов, раскопки, пирамиды и всё такое египетское, чтобы вывести меня на эту «Бастет».
Я сижу себе, значить, в каюте — чаёк гоняю, пока компьютер мне кино крутит и мои же собственные глупые слова с экрана нашептывает. Вначале, значить, напрягался, всё хотел вспомнить, а потом плюнул — толку никакого, одно мучение. Высшие Силы своё дело туго соображают!
— Не зря, значит, зарплату получают?
— Ну! Так и мне зарплата идёт, а что ещё пожилому человеку надо? Пью себе и пью, как вдруг глядь на экран, а там эта ведьма с кошачьей головой! А с ней в компании ещё один мужик с клювом и какой-то человекообразный крокодил. Ох, и жуть же меня взяла!
Я блюдечко-то с вареньем плюх на пол и стою, ушами хлопаю, а мой голос в телевизоре говорит: 'Теперь ты видел её глаза. Теперь ты умрешь'.
Мама родная! Жаром меня обдало, в мороз, значить, кинуло, и всё как есть вспомнил! И лысых жрецов, и статую, и даже то, что торопились они очень. Вроде как боялись, что кто-то может нагрянуть в пещеру, где казнь моя жертвенная происходила.
Рот валидолом набил и бегом к доктору. Так, мол, и так, говорю, ваше величество, задание выполнено! Вспомнил голубицу с потрохами. То есть, я хотел сказать, с артефактами. Артефакты — это такие магические предметы…
— А викинги? И уличные бандиты? — не знаю как у других, но у меня по истории слабая тройка, и про Бастет я действительно услышал впервые в жизни.
— Это уже после богини было. Доктор, значить, исхитрился и, хоть и ненадолго, но надул Высшие Силы. Я говорил, что тут вся соль в концентрации? Говорил или нет?
— Говорили. Только я не совсем понял, что это даёт.
— О, это многое даёт. Оказывается «протоксид» растворяется в крови как сахар в чае, но только, значить, на время. Пока им дышишь. Как перестал вдыхать — всё, сеанс окончен. За пять минут он полностью улетучивается. Вот доктор и придумал такую штуку, которая, значить, регулировала накачку «протоксида» в маску. Такой специальный клапан или вентиль… забыл я, как он правильно называется. Короче, подкрутит крантик — я в прошлом. Крутанет в другую сторону — я здесь, в настоящем, и рассказываю, пока при памяти. Видит он, что я очухиваться начинаю, и бултых меня обратно к викингам. Так вот и носился как угорелый туда-сюда, пока Высшие Силы не опомнились и не отключили меня от этого дела.
— Как понять: 'не отключили'?
— Очень просто. Видать заметили, что их запрет нарушается, и перекрыли видения, а взамен установили в голове красную мигалку с сиреной! Только доктор погрузит меня в прошлое — лампа давай мигать, сирена гудеть и ничего разобрать невозможно. А свет и звук в точности, как при пожарной тревоге. Ну, я взмолился, значить. Не могу, говорю, ваше величество, более подвергать себя смертельному риску. Вдруг они когда-нибудь возьмут и не выключат эту катавасию при моём возвращении. Что я тогда делать буду? С лампой в голове!
Послушался он, но опытов своих не бросил. На монстриков переключился — дескать, они существа конченные, и с лампами проживут. На широкую ногу дело поставил, автоматику всякую мобилизовал, устроил для них специальные камеры с герметической атмосферой, куда протоксид накачивается, но разве Высшие Силы обойдёшь? На то ведь они и Высшие! Ну и исчез. Исчез, значить, бедолага, как его корова языком слизала. Все думают, что он утонул, но я то знаю в чём дело. Не в свои сани сел.
— Может быть, заблуждается, но, во всяком случае, не врет, — решил я и наудачу спросил, — Послушайте, господин Сперанский, а как бы узнать, что видят в прошлом ваши монстрики? Я понял, что за ними ведутся наблюдения. Могу я ознакомиться с результатами?
Заслышав просительные ноты Федор Федорович посуровел и явил лик, широко вошедший в обиход после открытия скульптурной композиции “Рабочий и колхозница”.
— Ничего сказать не могу. Рассмотрим, значить, вашу просьбу и сообщим. Лично у меня возражений нету, а дальше как начальство скажет. Ежели будет санкция, то пожалуйста, милости просим. Ну а нет, уж не обессудьте. Начальство, значить, свои виды имеет.
— В таком случае, я у самих монстров и узнаю! Всё равно ведь о чем-то надо разговаривать. Показывайте, где они тут.
— Здесь, родимые, вот за этими безвоздушными дверями, — он махнул рукой в сторону овальных люков. — Сейчас уж, наверное, оклемались. Воздух у них вентилируется через такое устройство, которое, значить, следит за концентрацией. Я объяснял про концентрацию?
— Объясняли. Уже раза три. Ведите лучше к монстрам.
Ссаженный с любимого конька, Федор Федорович обиженно взглянул на меня и, шаркая подошвами, поплелся к крайней двери.
— Самсон Бама Нгомо Бибанга, родом из Заира, — прочитал он в блокноте. — Черный, 32 года, холост, рост 6 футов 4 дюйма, вес… вес не разберу! С помарками записано. Короче, жирный такой негритос. Килограмм на сто двадцать потянет, не меньше.
— Что вы его расписываете как брачный маклер? Какая мне разница на сколько он потянет?
— Положено так, — строго сказал куратор. — Не зря же этот параграф в инструкцию включили? Значить, есть разница, коли пишут.
— Ладно, давайте дальше, — смирился я.
— Осужден в Гватемале, — он призадумался. — Это где же такая будет? Ладно, Бог с ней. Приговорен, значить, к смертной казни за ритуальные убийства. Культ Вуду.
— Оккультист?
— Ну! И чего только на белом свете не бывает: и Будду, и Вуду-Муду, — Сперанский вздохнул. — Семь расчлененных трупов. Пятеро мужчин и два мальчика. Зарезал, значить, бандюга!
— Давайте с кого-нибудь другого начнем.
— Испанец, Хосе Альварес Монтойя, 52 года. Растлитель малолетних и серийный убийца. Осужден на Барбадосе, признан невменяемым и приговорен пожизненному заключению. Рост 189 сантиметров…
— Так, а следующий кто?
— Следующая. Немка, баронесса фон… фон… — он с досадой захлопнул блокнот, — ну ничего не разберешь! Но, я её и так хорошо знаю, без записей.
— Людоедка?
— Навроде того! В Боливии мы эту сучку выкупили. Кличут её Анхеликой, но на самом деле она ведьма фашистская, а никакая не Анхелика. Лучше с негра начать, чем с неё.
— Чем же она вам так досадила? Порчу навела?
— Да она сама хуже всякой порчи! Образованная зараза, все языки знает, везде побывала, со всеми переспала, ну и помешалась на этой почве. Мужики ей обрыдли!
Говорит, что у мужиков примитивная фантазия — одинаково снимают штаны. Такая язва, что без риску подходить к ней можно только когда она под наркозом.
— А осудили за что?
— Как это 'за что'? За садизм, конечно! Устроила в своем поместье извращенную лесбиянскую секту и поклонялась какому-то языческому божеству. И допоклонялась, значить…
Он хотел ещё что-то добавить, но в этот момент коридор заполнился короткими и частыми звонками пожарной сигнализации, под потолком зажглось красное табло с мигающей надписью 'Fire Alarm', а из невидимых отверстий в палубу с дьявольским свистом ударили сразу четыре морозные газовые струи.
В один миг помещение преобразилось и вокруг нас воцарился воющий, свистящий, шипящий ад.
