– Это опытный образец, его сила не велика, так что, коли в рану, нанорегенератора должно хватить на заживление.
Карина кивнула и впрыснула десять миллиграммов регенератора – все, что было. Минуту ничего не происходило, Игорь с Серго переглянулись, если они принесли не то, или это не подействует, Всеволод обречен. Подействовало, тело Севы выгнуло дугой, челюсти сжали палку во рту, едва не перекусив ее. А потом раздался крик, ничего более жуткого Игорь еще не слышал. Такое ощущение, что Всеволода медленно жрут живьем.
– Так и должно быть? – с жалостью глядя на раненого, спросила Карина.
– Пойдем отсюда, нечего здесь стоять, – потянув Серго за рукав, попросила Ксения. – Мне страшно.
– Я останусь с ним, – неожиданно раздался за спиной голос Инги.
Все стремительно обернулись, девушка стояла в метре от них, выглядела она словно хорошо выспалась, бодрая, свежая, ничто не говорило о трехдневной апатии.
– Рад, что ты к нам вернулась, – обрадовано воскликнул профессор.
– Простите меня… – начала было она, но замялась.
– Мы все понимаем, – ответила Карина. – Пойдемте. Она за ним присмотрит.
Всеволод снова закричал, все вздрогнули. Никому не хотелось оставаться, от этих криков стыла кровь. Все переглянулись и пошли к небольшому костру, разведенному в углу ангара прямо под вытяжкой.
– Как вы думаете, ее не опасно оставлять с ним? – тихо спросил Игорь, усевшись у огня и бросив быстрый взгляд на топчан, где извивался в муках Всеволод, рядом на перевернутом ведре расположилась Инга, которая держала его за руку и что-то шептала ему на ухо.
– Я думаю, проблемы с ней позади, – отозвался профессор. – То, что она пыталась его убить, вполне объяснимо. Как ты уже сказал, Всеволод отличный командир, отвечающий за каждое свое решение, вот и тогда он принял решение, не считаясь с ценой. И то, что пришлось пережить Инге, не всякому под силу.
– Вы думаете, что если с ним все будет в порядке, то он простит Ингу? – спросила Ксюша.
– Он ее уже простил, – ответил профессор. – Когда он ненадолго пришел в себя, то первым делом спросил, как она. Он беспокоится о ней, и сожалеет о сделанном. Это его крест.
– Вы из него святого не делайте, он жестокий, черствый человек, который готов на все, чтобы выжить, – едко произнесла Ксюша.
– Эй, пушистая, заткнулась бы ты, – не выдержала Карина. – Где бы ты сейчас была, если бы он не позволил Серго взять тебя с собой? Долго бы ты протянула со своими либеральными взглядами? Где ты сегодня была, пока мы от 'носорогов' отбивались? Сидела в углу и дрожала от страха. Так что, закрой рот! Ты с Игорем, поэтому тебя все терпят. Уяснила?
– И не фиг губки надувать, – крикнула ей вслед Карина.
– Не стоило так резко, – заметил профессор, – но ты права, она уже достала.
– Вот она где у меня, – постучав ребром ладони по горлу, отозвалась девушка. – Пользы от нее никакой, а вони… – по ангару снова пронесся крик полный муки, все вздрогнули.
– Как тяжело знать, что ничем нельзя помочь, – тихо заметил профессор.
– Мы уже сделали все, что могли, – заметил Игорь, – даже, наверное, больше, чем могли.
– Пойду я, послежу за территорией, шуму от нас много, может, кто-нибудь услышать и заглянуть на огонек.
Он подхватил автомат паладинов с боковым магазином и поднялся мо металлической лестнице на второй этаж, там, на небольшой площадке под самой крышей двенадцатиметрового ангара, было крохотное окошко, из которого вся территория аэродрома была как на ладони.
Игорь с Кариной остались наедине. Девушка, стрельнув глазами по сторонам и выяснив, что до них никому дела нет, перебралась на колени к сержанту.
– Я соскучилась, – страстно целуя, прошептала она.
– Потерпи, – шепнул он в ответ, – вот переберемся на базу, там будет, где уединиться.
– Знаешь, а я благодарна этому слиянию хотя бы за то, что оно подарило мне тебя. У меня с личной жизнью вообще бардак был, последний был просто козлом, бил меня постоянно, я его и выгнала. Я так счастлива, что теперь рядом со мной человек, на которого можно положиться.
– Я тоже рад, – ответил Игорь тихо. – Странно, я все время отдавал работе, хотел карьеру сделать, на личную жизнь времени вообще не было, девушка моя не выдержала, ушла, хлопнув дверью. Мне майор один сказал – все что имеешь, теряешь, именно этому учит наша работа. А теперь…, а теперь у нас новая жизнь, мы сами по себе, и все что делаем, делаем для себя, и ради себя.
– Знаешь, вопрос назрел, – задумчиво произнесла Карина, – а что дальше? Вот прожили мы сегодняшний день, завтрашний, послезавтрашний. Какой итог? Выжить?
– Пока не знаю, – честно ответил Игорь. – Нашей новой жизни неделя. Как в песне у Высоцкого – будет день, будет пища. Но то, что эта жизнь полная риска, опасностей, непредсказуемости лучше, чем та скучная и размеренная, я знаю точно.
Новый крик из противоположенного угла заставил их вздрогнуть, но Игорь поймал себя на мысли, что потихоньку привыкает, во всяком случае, мурашки перестали бегать по спине.
Когда все ушли, Инга уселась на перевернутое ведро рядом с топчаном и взяла Всеволода за руку. Он бился в судорогах, с силой сжав ее длинные тонкие пальчики. Сколько боли причинила она ему. Сколько страданий ему еще придется пережить, прежде чем он сможет встать. Она чувствовала вину за то, что сделала. Всеволод не мог спасти ее мать, и остальных пленников, он мог только погибнуть или присоединиться к ним, погубив при этом остальных. Но боль потери и жажда мести затопили разум, все, что произошло дальше, было как в тумане. Инга понимала, что подставила всех, подвергла риску весь отряд, лишив его командира. Но сделанного не воротишь. Последние три дня она провела в стране кошмаров: навалилось равнодушие, не хотелось жить. Когда она осознала, что сделала, то попыталась покончить с собой, она думала, что остальные ее возненавидят, и оказалась не права, ее жалели, ей сочувствовали, соболезновали утрате. Никто не осуждал ее поступка. И вот теперь она сидела рядом с Всеволодом, держа его за руку. Сможет ли он простить ее? Да и выживет ли вообще? Инга не знала, что ему ввели, но очень надеялась, что это ему поможет, просто, если он умрет, и ей незачем жить. За этот день, что она провела
