сон. Разбудили его громкие голоса и топот кованых солдатских сапог. Сильные руки грубо подхватили его, выволокли во двор и поставили спиной к бревенчатому сараю.
Наступил вечер, быстро темнело. Небо было хмурым и неприветливым. Лучи прожекторов бороздили пространство, изредка вспыхивали осветительные ракеты. На крыльце дома появились несколько офицеров. Среди них были те, которые на допросе старались запутать Александра. Немцы что-то оживленно обсуждали, один из них обратился к «Гейне»:
— Вы наконец скажете правду?
— Я рассказал все, что знал, — ответил Александр. Офицер поднял руку, щелкнули затворы винтовок и раздались выстрелы. Веер щепок посыпался на «Гейне».
Александр стоял неподвижно, он словно оцепенел. Все чувства покинули его, и он никак не мог осознать реальность происходящего. Наконец он понял, что жив. Тесть сказал правду — крест его спас.
Усмехающийся офицер подошел к Александру и дружески похлопал его по плечу.
— Ты вел себя мужественно, — сказал он, — теперь нам нужно поговорить.
Немец жестом пригласил Демьянова пройти в комнату, где несколькими минутами раньше его с пристрастием допрашивали. В просторной комнате уже был накрыт стол.
— Господин Александр, коньяк, водочка. Не стесняйтесь. Давайте выпьем за успех. Мы будем работать вместе. Некоторое время вам придется побыть в Смоленске. Туда мы отправим вас завтра. Не будем терять время, приступим к инструктажу.
Итак, игра началась. Эту ночь «Гейне», впервые за трое суток, спал спокойно. Позади были изнурительные допросы и явная враждебность германских офицеров. Он прекрасно знал: от его поведения зависит не только успех операции, но и собственная жизнь. Но все равно, сегодня он одержал первую, пусть небольшую, но победу.
Александр проснулся рано. На душе было тревожно. Погода соответствовала его настроению. Тяжелые серые тучи заволокли небо. Хмурым февральским утром началась операция, запланированная органами госбезопасности СССР.
Демьянов сел в машину, которая, поднимая снежную пыль и ловко объезжая воронки и рытвины, понеслась в сторону Смоленска. По дороге изредка встречались механизированные колонны, прошло несколько грузовиков с солдатами в сопровождении штабной легковой автомашины и полевой кухни. Александр смотрел на передвижение немцев к Москве и думал: «Наполеон со своими войсками тоже двигался по этой дороге. А потом?.. Интересно, по какой дороге побегут немцы к своему новоявленному Наполеону?»
Смоленск показался за очередным поворотом дороги. Холодное зимнее солнце выглянуло ненадолго из- за туч, и его лучик блеснул на куполе полуразрушенного собора.
Глава пятая
НА ТОЙ СТОРОНЕ
В Смоленске шел снег. Снежные хлопья сначала медленно кружили в воздухе, потом повалили на землю, плотно облепляя стекла машины. Машина, постоянно застревая в сугробах, медленно ползла по городу. Через лобовое стекло Александр мельком смог увидеть полуразрушенные здания, искореженные заборы. Изредка слышались громкие окрики немецких постовых.
Машина остановилась около больших металлических ворот и протяжно загудела, как бы подзывая часового. Александру бросился в глаза высокий забор с рядами колючей проволоки наверху. По углам забора располагались вышки с караульными автоматчиками, а вдоль него прогуливались солдаты с овчарками. «Гейне» понял, что для дальнейшей проверки его привезли в концлагерь. Он вспомнил вчерашний банкет и мысленно передразнил его организаторов: «Господин Александр, коньяк, водочка. За успех. Будем вместе работать…» — «Так вот как приходится работать», — устало подумал он. Начал перебирать возможные варианты проверки, но тут ворота открылись, и машина въехала на территорию лагеря.
«Гейне» поместили в отдельном бараке, вместе с военнопленными, согласившимися работать на немцев. Эти люди не смогли выдержать голода, пыток и были нравственно сломлены. Инстинкт самосохранения взял в их душе верх. Они пытались оправдаться перед собой и старались расположить к себе немцев, но Александр заметил, что и у немцев они вызывают брезгливое чувство. Гораздо труднее ему дались другие встречи. За дни, проведенные в концлагере, «Гейне» столкнулся с военнопленными, чей дух оказался сильнее страданий плоти, чье сердце не перестало любить Родину и ненавидеть тех, кто пытался ее уничтожить. Видеть страдания этих людей и чувствовать себя бессильным помочь им было невыносимо. Александру пришлось играть роль равнодушного человека, не слышащего стонов и проклятий, и спокойно говорить о необходимости столь жестоких мер. Но именно гордость за этих людей и помогла «Гейне» справиться с
Офицеры абвера каждый день вызывали «Гейне» в управление лагеря. Снова и снова повторялись бесконечные допросы. Их интересовала история его рода, жизнь до войны и детали перехода через минное поле. Александру казалось, что он проходит это злосчастное поле второй раз.
Через некоторое время его перевели на городскую квартиру, находившуюся почти в центре старого Смоленска. К Александру были приставлены два инструктора, занимавшиеся с ним специальной подготовкой: шифровальное и радиодело, а также тайнопись. Они служили в диверсионной школе «Абверкоманда-203» («лагерь МТС»), которая располагалась на улице Дзержинского в доме 22. «Гейне» понимал, что для успеха дальнейшей проверки необходимо найти контакт с инструкторами, наладить с ними хорошие отношения. Это сделало бы их менее подозрительными. Помог случай. Занятия прерывались на обед. В меню входила бутылка шнапса. Шнапс «Гейне» не любил, так что большая его часть перепадала инструкторам, к большому их удовольствию.
На конспиративной квартире «Гейне» периодически навешал сам начальник лагеря зондерфюрер Гисс. Этот человек, по всей видимости, симпатизировал «Гейне». Нередко он приносил с собой консервы и сигареты. Этими презентами Александр щедро делился со своими инструкторами. Шнапс в сочетании с гостинцами развязал им языки. Вилли и Юзеф, так звали инструкторов, рассказали, что до войны жили в Бресте и работали на телеграфе. Будучи немцами по национальности, они перебежали на сторону фашистов еще в первые дни войны. Они были довольны собой и своей жизнью. После занятий, подшучивая друг над другом, они провожали Александра обратно в лагерь, попутно обсуждая планы на вечер. Он мог оказаться удачным, если какая-нибудь красотка не откажет им, или неудачным, если девушка попадется строптивая.
По ночам, лежа в бараке, «Гейне» часто вспоминал стихи своего любимого поэта и размышлял над тем, как нация, подарившая миру Гёте и Баха, могла допустить к власти Гитлера. «Впрочем, это вечная борьба добра и зла, света и тени. Она постоянно происходит и в душе человека, и в каждом народе, и в обществе. Надо только удержать в душе свет», — заклинал себя Александр.
Спустя несколько недель пребывания «Гейне» в Смоленске состоялась встреча с каким-то высокопоставленным представителем абвера, на которой ему сообщили, что скоро его отправят обратно в Москву с заданием по подрывной работе в столице. Уточнили некоторые детали, время связи и условились, что курьеры, прибывающие в Москву, сначала будут являться к тестю под видом больных, а тот в свою очередь выведет их на «Гейне». Маршрут «Гейне» был таков: на машине его переправляют в Минск, оттуда он должен будет перелететь самолетом через линию фронта и, прыгнув с парашютом, самостоятельно добраться до Москвы.
В Минске его поселили на частной квартире, в которой проживало еще несколько человек. Это тоже был элемент проверки, о чем «Гейне» сразу догадался. И все же он почувствовал радость от этой короткой передышки. Он очень устал в лагере, его моральные силы были на пределе. Три дня «Гейне» никто не беспокоил. Соседи по квартире, пожилые люди — профессор с женой — пытались разговаривать с ним, когда он появлялся на кухне. Они постоянно жаловались на нехватку продуктов, на отсутствие отопления, заводили разговоры о зверствах немцев. Окна кухни выходили на центральную улицу города. По ней время от времени немцы под конвоем проводили большие группы людей. Патрульные избивали прикладами отстававших, и их лающие крики долетали до окон кухни. Соседи сообщили, что этих людей как пособников партизан ждет смертная казнь. Но ни один мускул не дрогнул на лице Александра. После лагеря он научился
