Мелисса ходила в школу, расположенную рядом с домом, поэтому в окно я могла видеть, как она заходит или выходит из дверей заведения.
Шли месяцы, моя беременность близилась к завершению. Я стала большой и малоподвижной, у меня, казалось, не осталось сил. Я пыталась не нервничать, как советовал врач, но не очень-то это получалось. Врачи сказали, что плоды расположены неправильно, и мне назначили операцию — кесарево сечение.
Я этого не хотела — боялась умереть на операционном столе. Особенно я боялась общего наркоза и даже умоляла врачей обойтись без него, но по-другому они не оперировали.
Тогда я подумала, не поехать ли рожать во Францию, а дочерей оставить на попечение Хусейна. Однако из-за большого срока беременности авиакомпании отказывались продать мне билеты, не желая принимать на себя ответственность за возможные роды во время полета.
В общем, я разделяла их мнение.
Однажды, когда я была на последнем месяце, мы решили с Норой пойти погулять.
— Хочется выйти, а то я совсем задыхаюсь в четырех стенах. Пойдешь со мной?
— Еще бы. Мне тоже кажется, что здесь я медленно умираю.
— Не переживай, здесь ты не умрешь. И не забывай, что когда-нибудь мы уедем. А пока просто пойдем погуляем.
Надев вуаль, вместе с дочерью я вышла на улицу. Идти было трудно и непривычно — как правило, Хусейн возил меня в автомобиле. Я еле передвигала ноги.
— Хорошо вот так пройтись по улице!
— И это ты называешь пройтись по улице, мама! Мы просто вдохнули немного воздуха, не более.
— Я понимаю, это не та свобода, которой ты жаждешь.
Это лишь небольшой глоток, подаренный нам Господом.
Когда-нибудь мы станем свободными и пойдем туда, куда пожелаем.
— Я больше не верю в этот твой день. Он удаляется и удаляется, а не приближается. Мне кажется, что мы так и сдохнем в этой проклятой стране! — выпалила Нора в слезах.
Вдруг нас нагнал незнакомый мужчина и, посмотрев с презрением, плюнул нам под ноги и крикнул:
— К дьяволу нечистых!
Большего Норе не требовалось — она сразу убежала домой. Политическая ситуация не изменилась: по-прежнему царила атмосфера террора и отчаяния. Сколько еще так могло продолжаться? К счастью, Мелисса еще не сталкивалась с подобным. Она была младше и, в отличие от сестры, лучше приспосабливалась к жизни здесь.
Поздно вечером раздался телефонный звонок. Уверенная, что это Хусейн звонит предупредить, что опаздывает, я взяла трубку. Это был не он.
— Значит, ты ждешь радостного события? А знаешь ли ты, каким оно будет? Мы вспорем тебе живот, вырвем твоего ублюдка и убьем, а вместо него засунем голову твоего мужа. — И говоривший зашелся демоническим смехом.
Я быстро отошла от аппарата.
От пережитого волнения сон как рукой сняло. Да и Хусейн до сих пор не вернулся. Я молила Бога, чтобы с ним ничего не случилось, и, не в силах усидеть на месте, ходила по комнате из угла в угол.
— Кто звонил? — поинтересовалась Мелисса.
— Хусейн. Сказал, что задерживается. Спи, моя хорошая, — соврала я, чтобы успокоить ее.
Хусейн вернулся поздно ночью. Стоило ему переступить порог, как я сорвалась на крик. Мой гнев пронесся по дому подобно урагану. Я договорилась до того, что обвинила его во всех своих бедах. Конечно, это было несправедливо, но я никак не могла себя сдержать. Сохраняя спокойствие, Хусейн пытался меня успокоить, но тщетно.
Вдруг я почувствовала, как по ногам потекла теплая жидкость — начали отходить воды! Но ведь до родов еще три недели! Я не хотела кесарева сечения! Я отказывалась рожать, потому что была убеждена, что анестезиолог воспользуется случаем и убьет меня. Постепенно я становилась параноиком, все больше впадала в панику.
По-прежнему сохраняя хладнокровие, Хусейн пошел за машиной. Я воспользовалась моментом, чтобы прийти в себя, Дети дремали, я лихорадочно соображала. Они не должны были оставаться одни дома, пока не вернется Хусейн. Моя соседка Малика могла бы за ними присмотреть, и я позвонила ей.
— Малика, прости, что разбудила. Я вот-вот рожу. Сможешь присмотреть за девочками, пока не вернется муж?
— Уже одеваюсь и бегу, Самия.
Я вздохнула: одна проблема решена. В коридоре я увидела Нору.
— Что случилось?
— Воды отходят, мне нужно в больницу. Твои братья спешат с тобой познакомиться. Сейчас к вам придет соседка. Если вдруг со мной что-то случится, обещай заботиться о сестре. Не позволяй, чтобы вас разлучали.
Я хочу, чтобы вы всегда были вместе. Не забывай — я люблю вас обеих.
— О чем ты, мама? Ты говоришь так, словно покидаешь нас навсегда!
— Я сделаю все, чтобы вернуться. Успокойся. Это так, на всякий случай. Роды все-таки.
Вошел Хусейн с Маликой. Я обняла старшую дочь и вышла с Хусейном, который одной рукой поддерживал меня, а в другой держал сумку. Я покидала семью с неспокойным сердцем.
Бригаду медиков предупредили о нашем приезде, и меня сразу же уложили на операционный стол.
— Неужели необходимо меня резать? Может, я смогу родить сама? — спросила я.
— Необходимо, мадам. В противном случае мы рискуем потерять ваших детей.
Пока готовились к операции, я увидела, что Хусейн куда-то уходит.
— Куда ты, Хусейн?! — закричала я. — Вернись, ты мне нужен!
— Буду через минуту. Позвонили со службы. Что-то важное. Я тебе потом объясню.
Вскоре медсестра сообщила, что мужа срочно вызвали, но он вернется, как только освободится. Анестезиолог был готов.
— Я отказываюсь, чтобы меня усыпляли в отсутствие моего мужа, — твердила я без умолку, еще больше пугая себя.
— Мадам, успокойтесь. От этого зависит жизнь ваших детей, — пытался успокоить меня врач, постепенно теряя терпение.
Я не доверяла никому. Мне казалось, что весь медицинский персонал состоит из террористов, которые причинят мне зло. Чтобы ввести мне наркоз, пристегнули руки и ноги ремнями. Анестезия подействовала сразу, и я отключилась.
Я не реагировала, хотя находилась в полусознательном состоянии. Так, словно я беспомощно качалась в лодке по волнам. Акушер и анестезиолог переговаривались между собой, не обращая на меня внимания. Потом чей-то голос провозгласил о рождении первого ребенка:
— Два килограмма сто граммов.
Мне становилось все хуже, и я решила подать знак, что я здесь, наполовину в сознании. Сконцентрировав всю силу на пальце, я подвигала им, чем привлекла внимание анестезиолога. Тот предупредил своего коллегу:
— Надо срочно усыпить ее до конца. Хотя, учитывая ее возбужденное состояние, я вкатил ей дозу, от которой уснула бы и лошадь. Впервые в моей практике происходит нечто подобное.
После повторной инъекции я заснула, но опять ненадолго и вскоре снова пребывала в полусне. В тот момент, когда врачи доставали второго ребенка, было очень больно, и я снова пошевелила пальцем.
— Мой Бог! Она снова проснулась! Ты уверен, что вколол ей двойную дозу?
— Только без паники. Сейчас дам еще! Она в самом деле отказывается спать! — ответил анестезиолог обеспокоенному акушеру.
Я уснула в третий раз и очнулась, когда мне накладывали швы.
— Все хорошо, мадам, не беспокойтесь! Остался еще один маленький стежочек. Знаю, вам было больно, больно и сейчас. Все, конец!
