второй вопрос, как продолжение первого: до каких пор женщины будут молча сносить эту несправедливость, жестокость мужчин, не предпринимая никаких попыток ей противостоять? Да, женщины организовываются, протестуют, приходят друг другу на помощь, руководят приютами и тому подобное. Но, несмотря на все усилия, повсеместно можно встретить женщин, живущих в нечеловеческих условиях. Кто-то из них гибнет, кому-то удается выжить. Их исковерканные судьбы – это несмываемый позор человеческой цивилизации XXI века.
С моей точки зрения, даже эмансипированная женщина всегда остается женщиной, а значит, потенциальной добычей. Пока не произойдут радикальные изменения человеческого сознания, так будет продолжаться и впредь.
Объективными свидетелями угнетения женщин являются не только служащие центров, работающих во многих регионах, например в Квебеке, которые оказывают помощь пострадавшим от насилия, но и граждане даже тех стран, в которых декларируются и защищаются идеи равенства. Женщин постоянно унижают на работе, на улице и, особенно, в их собственных домах, и тогда этот оазис мира превращается в зону боевых действий. Только во Франции от полученных травм в результате побоев, нанесенных сожителями, каждый день умирает одна женщина. Там, как и в Квебеке, жестокость не имеет ничего общего с религией или с традициями.
Женское тело – это одновременно и поле битвы, и военный трофей, и территория для мести, и способ укрощения мужской агрессии. Обретет ли оно когда-либо мир?
Муки терпят женщины во всем мире, независимо от религиозной принадлежности, и мусульманки не исключение. Везде стараются ущемить женщин в правах, женское тело рассматривается как товар, им пользуются для достижения политических целей. Когда это закончится? И закончится ли вообще?
Но именно эта безысходность заставляет женщин действовать. Круговая порука власти и общества направлена на то, чтобы скрыть притеснения и правовое неравенство, но она же придает женщинам энергии. Теперь они быстро понимают, что с ними играют краплеными картами.
Ущемление женских прав все же больше характерно для мусульманского общества. С первого вздоха новорожденная девочка находится под неусыпным контролем мужчины, который с этого момента будет следить за каждым ее шагом. Сначала отец или брат, потом муж. Из всех видов насилия физическое – самое явное. Оно деформирует личность и лишает человека самоуважения. Тот, кто прибегает к нему, на самом деле демонстрирует свою слабость и неспособность к нормальному общению с ближним, хотя ни один из жестоких мужчин не признается в этом. Мне хочется напомнить верующим изречение пророка Мухаммеда: «Не тот силен, кто показывает силу своих рук, а тот, кто сумел обуздать свой гнев».
Существует также социальная жестокость, примером которой являются так называемые преступления в защиту чести, когда жертва не может рассчитывать на элементарное правосудие. Достаточно лишь подозрения, чтобы обвинить женщину и приговорить ее к смерти. Очень хочется дождаться обнародования результатов расследования, а особенно узнать мотивы преступления, совершенного против четырех афганских женщин, тела которых нашли в автомобиле, утопленном в канале Ридо, неподалеку от Кингстона, что в провинции Онтарио, в начале 2009 года. Обвинение в умышленном убийстве было выдвинуто против семейной пары и их сына. В газетах упоминалось о преступлении в защиту чести. Пока ясно лишь одно: убиты четыре женщины, которые уже никогда не смогут сказать что-либо в свою защиту.
Социальная жестокость – это и отрицание права на образование. Девушки чувствуют себя ущемленными в праве знать больше, получить высшее образование. Во многих странах им без объяснения причин отказано в познании мира, то есть в возможности стать более свободными и иметь свое собственное мнение. Считается, что женщине вполне достаточно уметь читать и писать. Все равно, мол, место женщины под крышей ее дома. Учеба нужна только мальчикам. При этом забывают сказать, что образованной женщине труднее навязывать чье-то мнение.
Отдельное место в этом веере ущемлений занимает экономическая дискриминация, особенно неравенство в зарплате. За одинаковый объем работ, выполненный в одинаковых условиях, женщине зачастую платят меньше. Начальство считает подобное неравенство чем-то само собой разумеющимся. В некоторых странах женщины по закону получают только половину положенного им наследства, в других – лишь восьмую его часть. Есть даже страны, которые, считая себя светскими, не признают за женщинами право на наследство вообще.
Но наиболее распространенным, без сомнения, является моральное насилие. По любому поводу муж угрожает жене разводом, зная, насколько тяжелыми могут быть для нее последствия. Еще более жестоко бросать женщину, не расторгая брак официальным путем. Мужчине достаточно сказать: «Ты мне больше не жена перед Богом, но ты никогда не будешь свободной и никогда не сможешь снова выйти замуж.
В отличие от меня». Нет ничего более разрушительного для женской психики, чем такое испытание, поверьте мне.
Каковы все-таки истоки этой проблемы? Женское тело? Ее сексуальность? Способность к воспроизведению? Или, скорее, наше видение мира, иногда диаметрально противоположное мужскому?
Позволю себе немного помечтать. В мире, который я вижу в своих грезах, поступки мужчин адекватны и логичны. Каждый человек, независимо от половой принадлежности, самостоятельно распоряжается своей жизнью. И так будет происходить до скончания веков. Муж и жена управляют своим домом, действуя в духе партнерства, когда немыслимо даже малейшее проявление деспотизма. Они поровну делят обязанности и равны в правах.
Позвольте мне еще раз процитировать Мухаммеда: «Не случалось такого, чтобы нежное отношение к любой вещи не делало бы ее более красивой. Как и не случалось так, чтобы грубость не сделала бы ее более уродливой».
Во имя моих протеже Гании и Сафии, во имя Рахмуны, Фатихи и Надии – жертв драмы в Хасси-Мессауде, которые нашли в себе силы сопротивляться, во имя этих гонимых, отверженных, подвергшихся насилию женщин, во имя Хассии, Кароль и Моники, ради всех угнетенных женщин планеты и, наконец, ради себя самой я хочу понять, почему женщины становятся жертвами? В чем их вина? Виноваты ли они в том, что нарушают общественные, религиозные или семейные нормы? Или спрошу прямо: виноваты ли они в том, что родились женщинами?
Настоящее
Живя в Монреале, я время от времени вспоминала о своих родственниках, оставшихся в Алжире. Иногда я думала о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не поступила наперекор воле родителей? Какой бы она была? Муж, чьей малозначительной вещью я была, убил бы меня, или я сама уничтожила бы это чудовище? Когда я была его собственностью, то каждую ночь молилась, чтобы не состариться рядом с ним. Моим единственным утешением в то время была эта молчаливая молитва, не достигавшая слуха спящего на одной кровати со мной жестокого тирана. Обращаясь к Богу, я просила его: «Если Ты любишь меня, как я люблю Тебя, избавь меня от него».
Я вспоминала братьев, то время, когда мы были детьми, наши общие игры. Как я переживала, когда отец наказывал мальчишек! Страдая вместе с ними, я думала, что лучше умереть первой, чем испытать боль потери кого-либо из них. Какими счастливыми мы были, когда развлекались вместе! Когда они находились рядом, я ощущала покой в душе.
Что стало с этими маленькими мальчиками, которые заступались за меня перед родителями? Когда отец приказывал им принести палку, чтобы наказать меня, они выбирали ту, которая причинила бы мне меньше боли.
Сегодня эти маленькие мальчики стали процветающими бизнесменами. Один из них, человек либеральных взглядов, живет в Испании. Остальные женились на алжирках и требуют, чтобы те носили на голове покрывало. Вот этих я больше всего опасаюсь. Я часто вижу во сне один и тот же кошмар, от которого каждый раз просыпаюсь в холодном поту. Я вижу себя лежащей на столе. Живот мой распорот, а братья, усевшись вокруг меня, пожирают мои внутренности.
Пытаясь не вспоминать об этом кошмаре, я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь из них пришел ко мне на помощь или хоты бы искренне попросил прощения. Эго покажется еще более странным, если упомянуть, что один из братьев, в порядочности которого я меньше всего сомневалась, так что даже выдала ему доверенность, позволяющую распоряжаться моим имуществом, продал наш дом в Алжире и не выделил мне и ломаного гроша из вырученной им кругленькой суммы.
