что я убийца, черт бы вас побрал.
— Там, где ты проведешь оставшуюся жизнь, всем будет плевать, что ты сделал с надувной куклой. — сказал инспектор.
Уилт ухватился за последние слова.
— А, так вы ее нашли, наконец, — обрадовался он. — Прекрасно. Значит, я могу идти.
— Сядь и заткнись, — прорычал инспектор. — Ты никуда не пойдешь, а если и пойдешь, то в большом черном фургоне. Я с тобой еще не кончил. Более того, я только начинаю.
— Опять снова здорово, — сказал Уилт. — Так и знал, что вы все по новой начнете. У вас у всех только условные рефлексы. Причина — следствие, причина — ,следствие. Что было сначала, курица или яйцо, протоплазма или создатель? Думаю, сейчас вы начнете спрашивать, о чем говорила Ева, когда мы собирались на вечеринку.
— На этот раз, — сказал инспектор, — мне хотелось бы, чтобы ты мне подробно объяснил, почему ты решил спрятать эту чертову куклу на дне ямы.
— Вот это уже интересный вопрос, — сказал Уилт и замолчал. Пожалуй не стоило в данных обстоятельствах пытаться объяснить инспектору, о чем он думал, когда бросал куклу в шурф. Инспектор был не похож на человека, который может понять, почему муж способен мечтать об убийстве собственной жены, не приводя тем не менее свои мечты в исполнение. Наверное, будет лучше подождать, пока Ева не появится жива и невредима, прежде чем касаться этой неизведанной и иррациональной темы. Может быть, познакомившись с Евой, инспектор ему посочувствует. В ее же отсутствие на это рассчитывать не приходилось.
— Считайте, что я просто хотел избавиться от этой жуткой штуки, — сказал, он.
— Ничего такого мы считать не будем, — заметил Флинт. — Скажем так, у тебя был пока не установленный мотив, чтобы засунуть ее туда.
Уилт кивнул.
— Готов с этим согласиться, — сказал он.
Инспектор Флинт одобрительно кивнул.
— Я так и думал. Ну и какой же мотив?
Уилт тщательно обдумал ответ. Он ступал на скользкую почву.
— Давайте скажем, что это было нечто вроде репетиции.
— Репетиции? Какой репетиции?
Уилт немного подумал.
— Интересное слово репетиция, — заметил он. — Оно происходит от французского…
— Плевать, откуда оно происходит, — перебил инспектор. — Я хочу получить ответ.
— Есть в нем что-то похоронное, если хорошо подумать, — продолжил Уилт свои изыскания в области семантики12.
Инспектор немедленно попался на удочку.
— Похороны? Чьи похороны?
— А кого хотите, — сказал Уилт жизнерадостно. — Репетировать, повторять. Можно сказать, что, когда вы проводите эксгумацию, вы повторяете похороны. Хотя я не думаю, что вы пользуетесь катафалками.
— Ради Христа, — заорал инспектор, — не меняй тему. Ты сказал, что что-то репетировал, и я хочу знать что.
— Просто одну идею, — сказал Уилт. — одну из мимолетных идей, возникающих в воображении, которые порхают, как бабочки летом над поляной разума, подгоняемые легким ветерком ассоциаций, дождь которых возникает так, внезапно… Право, неплохо сказано.
— Я так не думаю, — сказал инспектор, с горечью глядя на него. — Я хочу знать, что ты репетировал. Вот что я хочу знать.
— Я же сказал. Идею.
— Какую идею?
— Просто идею, — сказал Уилт. — Просто…
— Да простит меня Господь, Уилт, — завопил инспектор, — если ты снова заведешь про этих блядскйх бабочек, я нарушу правило всей моей жизни и сверну тебе шею ко всем чертям.
— Я вовсе не собирался говорить на этот раз о бабочках, — ответил Уилт обиженно. — Я хотел сказать, что у меня появилась идея написать книгу…
— Книгу? — рявкнул инспектор. — Какую книгу? Сборник стихотворений или детектив?
— Детектив, — ответил Уилт, воспользовавшись подсказкой.
— Понятно, — сказал инспектор. — Значит, ты собираешься написать занимательный детектив. Дай- ка я попробую угадать сюжет. Значит, жил да был преподаватель техучилища, который ненавидел свою жену и решил ее убить…
— Продолжайте. — сказал Уилт, — пока у вас неплохо получается.
— Еще бы, — сказал инспектор с удовлетворением. — Ну. этот преподаватель считает себя умным парнем, способным одурачить полицию. Он бросает пластиковую куклу в яму, которую должны залить бетоном, надеясь, что, пока полиция возится, пытаясь ее оттуда достать, он спрячет тело жены где-нибудь в другом месте. Кстати, Генри, где ты закопал миссис Уилт? Давай покончим с этим раз и навсегда. Где ты ее спрятал? Скажи. Тебе же самому будет легче.
— Нигде я ее не прятал. Я сказал это уже один раз и готов повторить еще хоть тысячу. Сколько раз можно говорить вам, что я не знаю, где она?
— Я скажу за тебя, Уилт, — заявил инспектор, когда к нему вернулся дар речи. — Мне и раньше приходилось встречаться с крутыми парнями, но перед тобой я снимаю шляпу. Ты самый крутой из всех, с кем мне когда-либо не повезло встретиться.
Уилт покачал головой.
— Вы знаете, инспектор, — сказал он, — мне вас жаль, честное слово. Вы не способны разглядеть правду, даже если она у вас прямо под носом.
Инспектор поднялся и вышел из комнаты. — Эй. ты, — обратился он к первому же попавшемуся детективу, — иди к нему и задавай этому поганцу вопросы, и не останавливайся, пока я не скажу.
— Какие вопросы?
— Любые. Какие в голову придут. Не переставай спрашивать его, зачем он засунул надувную пластиковую куклу в яму. Спрашивай снова и снова. Я его расколю, этого урода.
Вернувшись в свой кабинет, он бросился в кресло и принялся думать.
13
Тем временем в техучилище сержант Ятц сидел в кабинете мистера Морриса.
— Извините, что я вас опять беспокою, — сказал он, — но требуется уточнить кой-какие детали насчет этого Уилта.
Заведующий гуманитарным отделением устало поднял глаза от расписания. Он безуспешно пытался найти кого-нибудь вместо Уилта для группы каменщиков. Прайс не годился, потому что у него занятия с механиками, а Уильяме не согласится. Он и так накануне ушел домой с расстройством желудка на нервной почве и пригрозил, что вообще откажется подменять любого, кто в его присутствии, хотя бы упомянет группу каменщиков еще раз. Оставался только сам мистер Моррис, и он был согласен, чтобы сержант беспокоил его сколько его душе угодно, лишь бы не идти на занятия к этим чертовым каменщикам.
— Располагайте мной, — сказал он с любезностью. которая представляла любопытный контраст с его загнанным видом. — Какие детали вас интересуют?
— Только общее впечатление о человеке, сэр, — сказал сержант. — Какие-нибудь странности?
— Странности? — мистер Моррис на минуту задумался. Если не считать безропотную готовность год
