расстается. Даже готовя суп, он придерживает одной рукой свое сокровище. Он спит с ним и берет его с собой, выходя из хижины по нужде. Мой нож должен быть всегда наготове, но ведь я должен и спать. Ничего себе напарника я выбрал для побега!
Весь день я не мог ничего взять в рот, но к моменту, когда знакомая песня возвестила о возвращении Квик-Квика, я так ничего и не успел решить. Улыбаясь, Квик-Квик передает мне свою ношу и быстро направляется к хижине. Я иду за ним.
— Хорошие новости, Бабочка, — Шоколад вернулся. Он утверждает, что на лодке можно свободно поместить груз в пятьсот килограммов. Я принес мешковину, из которой мы сделаем основной и дополнительный паруса. Это первая партия. Завтра принесу вторую, а ты пойдешь со мной и скажешь, нравится ли тебе лодка.
Квик-Квик говорит мне все это, не оборачиваясь, и я думаю о том, что он не кажется человеком, собирающимся бросить меня в костер.
— Смотри, одна печь почти совсем погасла. Это, наверно, дождь. Неудивительно, ведь был такой ливень.
Даже не подойдя к ней, он входит в дом. Я не знаю, что сказать и что решить. Притвориться, будто ничего не видел, нельзя. Не может быть, чтобы за весь день я ни разу не подошел к печи, которая находится всего в двадцати пяти метрах от дома.
— Ты дал огню погаснуть?
— Да, я не обратил внимания.
— Не ел?
— Нет, я не был голоден.
— Ты болен?
— Нет.
— Почему же ты не ел суп?
— Садись, Квик-Квик, я хочу поговорить с тобой.
— Подожди, я разведу огонь.
— Нет, я хочу поговорить с тобой до наступления ночи.
— В чем дело?
— Когда рухнула печь, я обнаружил в ней троих людей, которых ты поджариваешь там. Объясни, в чем дело.
— А! То-то ты странно выглядишь! — Он смотрит прямо на меня, нисколько не волнуясь. — Оттого ты был так неспокоен? Я тебя понимаю, это естественно. Мое счастье, что ты не пырнул меня ножом вспину. Бабочка, эти три парня были охотниками на людей. Десять дней назад я продал большое количество угля Шоколаду, и китаец, которого ты здесь видел, помог мне вытащить мешки с острова. Короче, мы оставили немало следов. И тогда явился первый из охотников. Крики зверей подсказали мне, что кто-то разгуливает по зарослям. Я видел парня, а он меня нет. Добраться до него было несложно. Я напал на него сзади. Он умер, так и не увидев, кто его убил. Болото выталкивает утопленников через несколько дней, потому я принес его сюда и положил в печь.
— А двое остальных?
— Это случилось за три дня до твоего прихода. Ночь, была темной и очень тихой, что в зарослях редко случается; с наступлением темноты эти двое появились на краю болота. Один из них покашливал из- за дыма, и именно этот кашель их выдал. Первого я удушил, во второго я выстрелил, когда он вышел из зарослей посмотреть в чем дело. Это все, Бабочка.
— Все на самом деле так и было?
— Да, Бабочка, клянусь тебе.
— Почему ты не бросил их в болото?
— Я же сказал тебе, что болото извергает трупы. Несколько раз в него попадали большие газели, а через неделю они уже плавали на поверхности. Пока хищные птицы полностью не сожрали их, они издавали страшное зловоние. Вот, возьми ружье и успокойся.
У меня большое желание взять оружие, но я беру себя в руки и говорю естественным голосом:
— Нет, Квик-Квик, если я здесь — значит, я чувствую себя в безопасности. Завтра придется вторично сжечь этих людей, так как у меня нет ни малейшего желания, чтобы меня обвинили — пусть даже заочно — в убийстве.
— Да, я их завтра снова сожгу. Но ты будь спокоен. Никто никогда не ступит на этот остров. Невозможно пройти болото, не завязнув в нем.
— А на резиновом плоту?
— Об этом я не думал.
— Если кто-то очень захочет сюда пробраться, то поверь мне, он вполне сможет это сделать на резиновом плоту. Поэтому мы должны оставить это место как можно раньше.
— Хорошо, завтра разведем огонь в печи. Придется сделать две отдушины.
— Спокойной ночи, Квик-Квик.
— Спокойной ночи, Бабочка. И повторяю: спи спокойно, ты можешь на меня положиться.
Я натянул одеяло до подбородка. Зажигаю сигарету.
И засыпаю с мыслью о том, что либо завтра утром проснусь, либо этот китаец — актер посильнее Саши Гитри, и в таком случае мне солнца больше не видать.
Утром я благополучно просыпаюсь и получаю чашку кофе. «Специалист» по массовым убийствам будит меня и говорит «с добрым утром» с такой дружеской улыбкой, будто никакого разговора, между нами вчера не состоялось.
— Выпей кофе, возьми лепешку, она уже с маргарином.
Я ем, пью, а потом умываюсь водой из всегда полной бочки.
— Хочешь помочь мне, Бабочка?
— Да, — отвечаю я, не зная о чем речь.
Мы вытаскиваем наполовину сгоревшие трупы, и я вдруг замечаю, что у них вспороты животы: этот милый китаец рылся там, наверно, в поисках патронов. В самом ли деле это были охотники на людей? Было ли это убийство средством самозащиты или обыкновенным убийством с целью ограбления? Короче, я должен выбросить все мысли об этом из головы. Обложив трупы деревом и известью, мы аккуратно положили их в печь.
— Пошли, Бабочка.
Мы снова «под предводительством» поросенка гуськом пересекаем болото.
После двух часов беспрерывной ходьбы подходим к хижине негра-лесоруба.
— Здравствуй, мосье.
— Здравствуй, Квик-Квик.
— Все в порядке?
— Да, в порядке.
— Покажи лодку моему другу.
Лодка очень прочная и добротная. Я пробую воткнуть в нее свой нож, но он проникает не больше, чем на полсантиметра. Днище тоже в порядке.
— За сколько ты ее продаешь?
— За две с половиной тысячи франков.
— Даю две тысячи.
Сделка состоялась.
— В лодке недостает киля. Заплачу тебе еще пятьсот франков, если сделаешь киль, руль и мачту. Киль и руль должны быть из твердого дерева. Мачта должна быть высотой в три метра и из легкого дерева. Когда все будет готово?
— Через восемь дней.
— Вот две ассигнации по тысяче франков и одна в пятьсот. Разорву их пополам и дам тебе половинки. Остальные — когда мы получим лодку. Береги эти половинки.
— Порядок.
— Я хочу, чтобы в лодке была бочка воды, сигареты, спички и продовольствие для четырех людей на
