играя в кости, как сейчас, знаешь где? За игральным столом в Жере де л'Э, во времена Роджера Соула.
— Помню. Там было несколько весьма своеобразных типов.
— Вот только мне рассказывать об этом не надо. А среди завсегдатаев — ловкачей, сводников и случайных людей — были и полицейские, такие, как знаменитый Жожо-Красавчик, полицейский-доносчик из Ля-Мадлен, и профессионалы из команды азартных игроков. И их обчищали до нитки, как и остальных. Так что видишь — это беспроигрышный вариант, стоит лишь запустить крэпс в лагерь.
— Похоже на правду.
— Но пойми: играть всюду опасно. На Восточном вокзале шулеры так же быстро хватались за оружие, как и старатели. С одной разницей: в Париже после игры быстро сваливаешь, а на руднике деваться некуда. Никаких полицейских, но у здешнего люда свои законы. — Он прервался, осушил стакан и спросил: — Ну, поедешь?
Я задумался, но ненадолго. Поддался на соблазн. Без сомнения, дело было рискованное, эти старатели далеко не мальчики из церковного хора, но гам все-таки можно добыть большие деньги. Давай, Папийон, положись на Жожо. И снова я повторил вопрос: «Когда едем?»
— Если хочешь, завтра днем, часов в пять, как жара спадет. Будем ехать ночью. У тебя есть оружие?
— Нет.
— А нож?
— И ножа нет.
— Ладно, неважно. Я об этом позабочусь. Чао!
Я вернулся домой. Мария, конечно, предпочла бы, чтобы я отправился в буш, а не в Каракас. Я бы с ней оставил Пиколино. Завтра в дорогу за алмазами. Семерка! Одиннадцать! Мысленно я был уже там. Единственное, что мне оставалось сделать, — выучить все цифры по-испански, английски, итальянски и португальски.
Хосе был дома. Я сказал ему, что передумал, Каракас оставил для другого раза. Сейчас отправляюсь со старым седым французом на алмазные прииски.
— В качестве кого?
— Его партнера. Он всегда делится со своими компаньонами половиной выигрыша. Такое правило. Ты знаешь кого-нибудь, кто с ним работал?
— Троих.
— Они получили много денег?
— Не знаю точно, но скорее — да. Каждый из них ездил трижды или четырежды.
— А что было потом, после этих трех-четырех поездок?
— После? Они никогда не возвращались.
— Почему? Оставались на приисках?
— Да, навсегда. Умирали.
— Лихорадка?
— Нет, их убивали старатели.
— О, Жожо, наверное, везунчик, если он всегда выбирался из этого дерьма.
— Да, он парень толковый. Никогда сам много не выигрывает и делает так, что выигрывает и партнер.
— Понятно, значит, в опасности другой, а не он. Хорошо, что предупредил. Спасибо, Хосе!
— Может, после того как я тебе рассказал, не поедешь?
— Один последний вопрос, но ответь честно, есть хоть какой-то шанс вернуться с большими бабками после двух-трех поездок?
— Конечно.
— Следовательно, Жожо богат. Тогда почему он возвращается туда? Я видел, как он грузит мулов.
— Начать с того, что Жожо ничем не рискует. Эти мулы принадлежат его тестю. А решил ехать потому, что встретил тебя.
— А как насчет того груза, что он везет?
— Откуда ты знаешь, что это для него?
— Ну-ну… Какой еще совет у тебя имеется?
— Не езди.
— Нет, я твердо решил ехать. Что еще?
Хосе опустил голову. Повисла тишина. Когда он снова поднял глаза, его лицо сияло. Умные глаза сверкали, и, медленно, растягивая слова, он произнес:
— Послушай человека, который знает этот мир вдоль и поперек. Каждый раз, когда пойдет большая игра, по-настоящему большая, перед тобой окажется куча алмазов. Но как только игра достигла критической точки, уматывай, не сиди с выигрышем. Скажи, что у тебя болит живот, и, не теряя времени, дуй прямо в сортир. Ни в коем случае не возвращайся и этой ночью спи где угодно, только не в своей постели.
