монголоидной примеси. У нее были большие миндалевидные глаза, очень чувственный рот, блестящие зубы, розовый язык. Белая с цветами открытая блузка не скрывала плеч и части груди, а бюст хорошо угадывался под легкой тканью. Эта блузка, черная юбка и босоножки — все, что она надела по случаю нашего прихода, — видимо, были самые ее дорогие вещи. Губы она подкрасила алой помадой, а две прочерченные черной тушью линии как бы продолжали разрез и без того широко расставленных глаз.
— Это Эсмеральда[1], — представила она младшую сестру. — Мы зовем ее так за ее зеленые глаза. Это — Кончита, а это — Розита, она сама как розочка. У нее самая светлая кожа из нас, и поэтому она всегда смущается. Вот и вся семья. Отца зовут Хосе. Все мы живем как один человек, и сердца у нас бьются одинаково. А вас как зовут?
— Энрике (так по-испански звучит мое имя):
— Вы долго пробыли в тюрьме?
— Тринадцать лет.
— Бедняга. Сильно страдали?
— Да, было дело.
— Папа, как ты думаешь, чем бы Энрике мог здесь заняться?
— Не знаю. Вы смыслите в торговле?
— Нет.
— Ну, тогда вам надо пойти на золотую шахту. Там всегда есть работа.
— А вы сами, Хосе, чем занимаетесь?
— Я? Ничем. Я не работаю. Они слишком мало платят.
Да… Они были бедняками, но, однако, могли позволить себе хорошо одеться. Я не мог выспрашивать у Хосе, откуда он берет деньги. Может быть, — он их крал? «Подожди, и сам увидишь», — сказал я себе.
— Энрике, вы будете спать здесь, — сказала Мария. — В этой комнате обычно спал брат отца. Он ушел от нас, можете занять его место. Мы присмотрим за больным, когда вы пойдете работать. Не благодарите, комната все равно пустует.
Я не знал, что и сказать, и отдал им свой узелок. Мария поднялась, за ней вышли сестры. Она сказала неправду: комната была жилой, они забрали из нее свои вещи. Но я сделал вид, что не заметил этого. Для начала неплохо в условиях тропиков: два отличных шерстяных гамака, большое окно с заслонками, без стекол и вид на банановые кусты.
Развалившись в гамаке, я с трудом переваривал все, что случилось за последние часы. Как просто и удачно прошел этот первый день свободы! Слишком удачно! У меня была своя комната, четыре хорошеньких девушки присматривали за Пиколино. Но почему я даю другим право водить себя за руку, как ребенок? Да, я находился на краю света. Но главная причина того, что со мной обращаются т а к, в другом — я настолько долго был заключенным, что повиновение стало для меня естественным. Но теперь-то я свободен и вправе принимать собственные решения. Но пока что повиновался — как птичка, которая не знает, когда перед ней открывается дверца клетки, что это путь к свободе. Всему этому мне надо было заново учиться.
Я отправился спать, стараясь не думать о прошлом, как советовал мне тот старик в Эль-Дорадо. Одно меня томило — это доброта людей, какая-то странная, почти нереальная…
Я завтракал яичницей из двух яиц, жареными бананами с маргарином и черным хлебом. Мария была в спальне — умывала Пиколино. В дверях появился мужчина с мачете на поясе.
— Gentes de paz («Мир людям»)! — Таков был их способ выражения миролюбия.
— Чего тебе? — спросил Хосе, который завтракал со мной.
— Начальник полиции желает видеть мужчин из Кайенны.
— Ты не называй их так. Зови по именам.
— О' кей, Хосе, как их зовут?
— Энрике и Пиколино.
— Сеньор Энрике, пойдемте со мной. Я полицейский, меня послал начальник.
— Что вам от него надо? — набросилась на него Мария, выйдя из спальни. — Я тоже пойду, погодите, сейчас оденусь.
Через несколько минут она была готова. На улице Мария взяла меня за руку. Я удивленно глянул на нее и она улыбнулась.
Вскоре мы подошли к небольшому административному зданию. Здесь толпились полицейские — все в униформе, с мачете на поясах. В комнате, уставленной винтовками, сидел чернокожий человек в фуражке с золотым околышем.
— Вы француз?
— Да.
— А другой?
— Он болен, — ответила за меня Мария.
— Я начальник полиции. Если вам нужна помощь, обращайтесь ко мне, меня зовут Альфонсо. — И он протянул мне руку.
— Спасибо, меня зовут Энрике.
— Энрике, шеф администрации хочет вас видеть. А ты, Мария, подожди, — добавил он, видя, что девушка толкнулась было за мной. Я прошел в следующую комнату.
