Другой бар, «Нормандия», был расположен в очень интересном месте — прямо напротив полицейского участка. На одной стороне улицы господствовали страх и террор, на другой — веселье и вечный праздник. И тут я тоже нашел себе еще одну заботу — стал служить тайным почтальоном по передаче писем от заключенных — и политических, и уголовных.
1958 год. Вот уже в течение нескольких месяцев обстановка в Венесуэле оставалась напряженной. Дела диктатора Переса Хименеса обстояли неважно. Влиятельные политики, богатые промышленники от него отвернулись, существовали только две силы, на которые он мог опереться, — это армия и служба безопасности, совершенно чудовищная политическая полиция, с каждым днем арестовывающая все больше людей.
Тем временем находящиеся в ссылке в Нью-Йорке политические лидеры разработали план захвата власти. Среди них были Рафаэль Кальдера, Ховито Виламба и Ромуло Бетанкур. 1 января командующий военно-воздушными силами генерал Кастро Леон поднял своих людей, несколько летчиков сбросили бомбы в районе президентского дворца. Но операция провалилась, и Кастро Леон бежал в Колумбию.
Однако в два часа ночи 21 января над Каракасом взмыл самолет. В нем находился Перес Хименес с семьей, своими ближайшими сторонниками и частью своего состояния. Хименес понял, что проиграл, после десяти лет диктатуры армия предала его. Его самолет, окрещенный в народе «священной коровой», взял курс прямиком на Санто-Доминго, где другой диктатор, генерал Трухильо, любезно предоставил убежище своему единомышленнику.
В течение примерно трех недель ни одного полицейского на улицах не было видно. Конечно, происходили короткие перестрелки и стычки, но направлены они были исключительно против сторонников Хименеса. Пар, накапливавшийся десять лет, вырвался наружу. На полицейский участок, находившийся напротив моей «Нормандии», был совершен вооруженный налет, несколько полицейских погибло.
За те три дня, что последовали за бегством диктатора, я едва не потерял все свое состояние, сколоченное за двенадцать лет. Мне звонили несколько человек с предупреждением, что все бары, ночные клубы и роскошные рестораны, посещаемые сторонниками Переса Хименеса, громили и разворовывали. Наша квартира находилась на втором этаже бара «Кэри», в отдельном небольшом доме, в конце аллеи, оканчивающейся тупиком.
Я твердо вознамерился защищать свой бар, свое имущество и семью до последней капли крови. Закупил бутылок двадцать бензина, превратил их в «коктейль Молотова» и выстроил в ряд на крыше. Рита не оставила меня, все время находилась рядом с зажигалками наготове.
Вот они, идут! Толпа мародеров, наверное, больше сотни. Улица оканчивалась тупиком, и было ясно, что они направляются именно к нам.
Они приблизились и заорали:
— Вот оно, гнездо хименистов! Грабь их!
И они бросились вперед, размахивая железными прутьями и лопатами. Я щелкнул зажигалкой.
И вдруг толпа остановилась. Дорогу им преградили четверо мужчин. Я услышал:
— Мы рабочие. Мы тоже народ и тоже революционеры. И мы знаем этих людей много лет. Энрике, хозяин бара, француз и очень хороший человек. Он наш друг. Выручал нас сотни раз. Убирайтесь, здесь вам нечего делать!
Они заспорили, но голоса их звучали уже более спокойно. Длилось это минут двадцать, все это время мы с Ритой стояли на крыше с зажигалками наготове. И вот эти четверо храбрых ребят убедили наконец разъяренную толпу оставить нас в покое.
Четверо наших защитников работали поблизости в водопроводной компании. Мы часто приносили им что-нибудь поесть, иногда рабочие заглядывали к нам купить бутылочку «Коки», и мы угощали их бесплатно. Помню, одного из них посадили за неосторожно сказанное слово, и, поскольку среди постоянных моих клиентов были люди влиятельные, удалось замолвить за него словечко. В тот день водопроводная компания полностью отплатила нам свой долг, а ведь мужество этим ребятам потребовалось нешуточное — шайка громил была настроена воинственно. Самое удивительное, что два других наших заведения тоже не пострадали. Ни одного стекла не было разбито в «Ниночке». Ничего не было украдено и разрушено в «Нормандии», хотя бар находился рядом с самым жарким местом, где несколько дней и ночей не стихали автоматные очереди и где по всей авениде Миранда революционеры поджигали и грабили магазины, гостиницы и рестораны.
Во времена правления Переса Хименеса все держали рот на замке. Никто не спорил, не выступал, единственное, что оставалось, — это молчать и повиноваться. Печатное слово тоже подавлялось.
Во времена пришедшего ему на смену адмирала Ларра-затала все, похоже, только и делали, что плясали, пели, говорили и писали что только в голову придет и были, казалось, постоянно опьянены полной и абсолютно безграничной свободой. Этот новый президент, бывший моряк, был поэтом и романтиком в душе и сострадал несчастным и нищим. Тысячи и тысячи их с падением диктатуры хлынули в Каракас. Был разработан специальный план помощи, согласно которому на нужды бедняков выделялись целые миллионы из государственной казны.
Президент обещал выборы и организовал их так, что все вершилось честно и беспристрастно. И хотя в Каракасе прошел адмирал, в целом по стране выиграл Бетанкур. Впрочем, завидовать ему было особенно нечего — дня не проходило без разоблачения какого-нибудь заговора или очередного столкновения с силами реакции.
Я купил самое большое в Каракасе кафе, под названием «Гранд-кафе», на четыреста мест. То самое, в котором в 1931 году мне назначал встречу Жуло, Человек-Молоток, некогда ограбивший ювелирный магазин. Помню, тогда он сказал: «Не падай духом, Папи, встретимся в Каракасе, в „Гранд-кафе“. И вот я явился на свидание. Немного запоздал — лет на двадцать восемь, но все равно явился и, мало того, стал владельцем этого заведения. А Жуло так и не пришел.
На жизнь Бетанкура было совершено трусливое и подлое покушение. Несомненно, за всем этим стоял Трухильо, диктатор из Санто-Доминго. Рядом с автомобилем Бетанкура, следовавшим на какую-то официальную церемонию, взорвалась машина, начиненная взрывчаткой. Начальник охраны президента был убит, шофер тяжело ранен, генерал Лопес Энрикес с женой получили тяжелые ожоги, президент поранил кисть руки.
Последовала реакция, порядки ужесточились. Кругом кишели полицейские, чиновники участили проверки разного рода.
Ко мне заявлялись инспекторы из разных министерств и проверяли, не разбавлены ли напитки, исправно ли я плачу муниципальные налоги, ну, и так далее и тому подобное. Мало того, поскольку власти знали о
