Только когда воздух из Нинель полностью вышел и она, переведя дыхание, открыла глаза — они нырнули снова.
Вынырнули на какой-то мрачной пустынной улице, Магнолия утащила Нинель с проезжей части на тротуар и, возмущенно задыхаясь, начала ей выговаривать:
— Что ты визжишь?! Сумасшедшая, что ли? Так же нельзя…
— Я думала — нас схватили, — оправдывалась несколько охрипшая Нинель. — Ты же сама наговорила, что нас могут схватить, вот я и решила, что нашли способ и схватили…
— Схватили? С чего ты так решила? — недоуменно дернула плечом Магнолия.
— Ну как же: мы вроде вынырнули — а свет вокруг горит. Как не закричать? А глаза открыть боюсь. Стою и кричу…
— Дурочка ты моя хорошая, — засмеялась Магнолия и погладила ее по волосам, — красавица моя золотая… Может, и бежать не стоило, он же сказал: «Не бойтесь, я свой!»
— Кто сказал?
— Человек этот. В квартире у Доктора.
— Это ты сумасшедшая, не я. Он ни слова не сказал!
— Может, и не сказал. Но собирался.
— Ой, Мага… Ты что, снова мысли читаешь? А нырнуть? Нырнуть сама сможешь? Ой, Мага, миленькая, давай ты нырнешь и отыщешь Главный пульт, а? Давай? Ведь все тогда прекратится! Ты только подумай — все! Все несчастья наши!
— Нинель, — остановила ее Магнолия, успокаивающе погладив руку, — солнце мое. Да если б я могла, я бы давно уже его отыскала. Но где искать? Я уж сто раз объясняла, что не вижу тех огненных дорожек, по которым вы ныряете туда-сюда. Ну не вижу! И даже когда сама ныряла несколько раз — и тогда не видела. Вслепую ныряла. А может, даже и не по вашим дорожкам вовсе. Обратно как пройти — это видела, и то совсем недолгое время. Не мучай ты меня — я сама мучаюсь…
— Ну вот… Ну расплачься еще! Во дает…
Нинель обняла ее, чмокнула в щеку, расчувствовалась. — Прям сразу — расстраиваться… Это мне простительно — я и заорать могу, и истерику со слезами закатить. Потому что я из нижних суперов. А тебе нужно марку держать! Ну вот, молодец. Давай лучше нырнем опять к Доктору. Посмотрим — что там за «свой» такой отыскался?
— Ой, я не хочу опять в том ресторане появляться, — поежилась Магнолия.
— Глупости, — оборвала Нинель, — не бери в голову. Мы другим путем нырять будем, более коротким. За руку держись!
7
Это было что-то совсем темное, но кое-что Магнолия все же успела заметить. И поэтому, как только они вынырнули из той кромешной темноты, она в сильнейшем негодовании потребовала от Нинель ответа:
— Почему мы не вмешались?! Ведь там идет самая настоящая драка! Ну-ка, давай обратно! Может, мы успеем ей помочь!
Но Нинель реагировала вяло. Она хмыкнула, махнула рукой, сказала:
— Не бери в голову…
И это — та Нинель, которая никому спуску не дает, которая всегда за справедливость, в любую историю готова вмешаться! Магнолия ничего понять не могла. Они опять стояли под звездами, но на другой уже улице, редкие окна желтели над головой на темных туловищах домов, и Магнолия ничего не могла понять.
— Ну Нинель, — заглядывая ей в лицо, сказала Магнолия, — он же только один. Неужто, если мы вмешаемся, не сможем помочь той бедной девушке? Ведь вполне сможем. Чего уж ты так испугалась?
— Кому это мы поможем? — невесело усмехаясь, проронила Нинель. — Той бедной девушке? Той бедняжке уже не поможешь…
— Да ты что! Ты думаешь, этот злодей убил ее? Она жива! Я слышала ее стон! Давай нырять скорей!
— Стон! — опять хмыкнула Нинель. — Стоны бывают разные. Я таких стонов знаешь сколько наслушалась? О-о… Вот так ныряешь по ночам туда-сюда и время от времени нарываешься на такие стоны. А то и днем иногда бывает… Как им только не надоедает…
— Ты думаешь, там была не драка? — осторожно спросила Магнолия.
— Да какая уж драка в постели… Ты что, таких постельных драк по видику не насмотрелась?
— Ты имеешь в виду это… сексуальные отношения?
— Ага. Отношения. У нас на нашей даче воспитательница одна была — так она эти отношения постоянно по видику смотрела.
— Нет, нам Юрок такого не показывал. Чуть что начнется — сразу выключал. Покраснеет — и выключит. Извини, что я на тебя налетела — ты ж знаешь, я в темноте не вижу так хорошо, как вы…
— Наплюй и забудь. Сейчас я соображу, в какую сторону рулить, и отправимся…
Но вот чего Магнолия никак понять не могла — так это странной грусти в ее голосе.
8
Они вынырнули и замерли посреди полутемного гулкого холла.
— Мазила! — запальчиво стукнула себе кулачком по ладошке Нинель. — Проскочили немного! Сейчас сделаем, как надо.
— Подожди-ка! — попросила Магнолия, дернув ее за рукав. — Подожди — это же театр!
— Театр. Ну и чего? — не поняла Нинель.
— Ну как! Мы ж в театр попали! Я никогда еще не была в театре. Двери за шторками — там, наверно, представление идет… Спектакль какой-нибудь… Давай заглянем? А? Одним глазком! А потом уж нырнем. Доктора ведь все равно нет — давай!
— Ну, давай, — неуверенно согласилась Нинель. И чего б ей не согласиться — она и сама ведь никогда еще не бывала в театре.
И они подошли, вернее, подкрались, к заветной двери в зрительный зал. Заранее шеи вытянули, заглядывая через щелку…
Со стороны это выглядело, наверно, довольно забавно. Смеяться вот только было некому. Масса людей, заполнившая ряды кресел, не отвлеклась на такую мелочь, как две девчушки, выглядывающие из ниши двери. Внимание людей было целиком поглощено происходящим на ярко-желтом пятне сцены.
Магнолия прищурилась, тоже вглядываясь. Да вроде ничего такого уж особенного в пространстве между кулисами не наблюдалось. Она, во всяком случае, с таким уж истовым вниманием глядеть не стала. Обстановочка на сцене самая что ни на есть обыденная: пара канцелярских столов, штук несколько стульев там и сям, сзади — довольно грубыми мазками нарисованный некий усредненно-обычный книжный шкаф. А играют-то актеры, играют! Ни в одном фильме Магнолия не видела такой откровенно фальшивой игры.
Актеров было на сцене всего двое. Один надрывно изображал страшную озабоченность — вскакивал, хватался за голову, топоча перебегал сцену из конца в конец, крича при этом: «Осваивая изделие такими низкими темпами, мы не выполним в срок госзаказа!!» Второй актер, напротив, изображал величественную невозмутимость — нарочито замедленно поводил головой, не выпуская изо рта трубки, бормотал через неаккуратно наклеенные усы, смешно коверкая слова: «Думат нада, товарищ Сидорович, рэшать вопрос энергично, а ви в кабинэте своем засиделись…»
Но вот его реплика подошла к концу — и оба актера враз замолчали и замерли, как бы выжидая
