понимаю, главного пока здесь не знает никто. Наша застава сгорела. Кроме меня и еще нескольких виггеров, которым удалось бежать со мной через подземный ход, в живых, думаю, не осталось никого. А самое жуткое во всей этой истории то, что застава сгорела не сама по себе, ее сожгли шеважа. Мама, они научились управлять огнем.
Гверна прикрыла ладонью рот и тяжело опустилась на табурет. Потом ухватила Хейзита за руку и долго гладила, словно лишний раз хотела убедиться, что он стоит перед ней, живой и невредимый.
— И что теперь? — только и смогла выдавить она.
— Если честно, ума не приложу. Прошлой ночью мы заночевали на заставе у Тулли. Он-то и дал нам сегодня утром лошадей, чтобы мы быстрее передали эти дурные вести Ракли. Но мы думаем, что Ракли уже и без того знает. Похоже, даже отряд в Пограничье снарядил. Правда, боюсь, их там тоже всех перебьют.
— Так ты должен спешить в замок?
— Не совсем. По пути я и мои спутники разбрелись кто куда. С одним из них мы доехали почти до самых Стреляных стен, а оттуда я прямиком к вам. Я же не знал, что вы ничего не слышали. Думал, волнуетесь, думал, не до Норлана вам…
— Дурачок ты мой! — сквозь слезы засмеялась Гверна, притягивая сына к себе и целуя в лоб. — Говоришь глупости — зато поступаешь по сердцу. За что и люблю.
— Да погоди ты, — смутился Хейзит, успевший отвыкнуть от подобных ласк. — Я-то к вам, да этот виггер поскакал все же к Ракли. Неспокойно у меня на душе за него. Мы дорогой чего только не передумали! Мужики все бывалые, не в таких передрягах оказывались, ну и судили-рядили, отчего да почему все так произошло. Короче, может, и не шеважа тут вовсе замешаны.
— Что ты такое несешь?
— Сам не знаю. А узнаю ближе к вечеру. Мы с тем, что к Ракли поскакал, договорились: он, если все будет в порядке, сюда, к нам в таверну придет. Тогда и порешим, как дальше быть.
— И пусть приходит. Отчего ж нет, если твой друг. Мы его за так угостим да напоим. — Гверна поднялась с табурета и покосилась в сторону двери, из-за которой донеслись раскаты хохота. — Только не нравится мне все это, ой как не нравится!
— У меня к тебе одна просьба, мам: никому раньше времени не проговорись о том, что я рассказал.
Гверна укоризненно покачала головой:
— За кого ты меня принимаешь? Хотя на твоем месте я обратилась бы за советом к Ротраму. Он вот- вот должен прийти. Ему-то ты доверяешь?
Хейзит кивнул, правда, как-то неопределенно. Больше всего ему сейчас хотелось есть и спать, причем желательно и то и другое сразу.
Они вернулись в залу и обнаружили, что гостей прибавилось. Вокруг стоял шум и гам, от дверей доносились обрывки пьяных песен. Компания рыбаков, получив свое пиво, громко чокалась кружками и недобрым словом поминала портящуюся погоду, Велла стремглав носилась между столиками, норовя то и дело оказываться неподалеку от пребывавшего по-прежнему в одиночестве и глуповато улыбающегося Норлана. Толстуха Мара от души хохотала, глядя на все это из-за барной стойки.
Хейзит с молчаливого одобрения матери занял край соседнего с баром столика и вскоре получил полную до краев тарелку любимой мясной каши с разваренными овощами и жареным луком. Буханка хлеба показалась ему слишком маленькой, зато холодное пиво — именно таким, каким он его помнил: пенным и душистым. И еще оно имело привкус вишни. Такого пива не варили нигде: ни в Малом, ни в Большом Вайла’туне. Секрет его знала только Гверна. Она умела подмешивать в дрожжевой отвар ровно столько ягодного сока, чтобы придать ему неповторимый привкус и аромат, не лишив при этом необходимой горечи и не превратив в компот. Она могла проделывать это с любыми ягодами, однако наибольшим спросом в таверне пользовалось пиво вишневое, сливовое и рябиновое. Последнее почему-то особенно любили виггеры и рыбаки.
Обслуживала брата Велла. Несколько раз она успела даже подсесть к нему и порасспросить о жизни в Пограничье, а заодно поведать о местных новостях. Очевидно, ей не терпелось узнать, о чем Хейзит шептался на кухне с матерью, но он осторожно помалкивал, а она не настаивала.
— Вижу, у тебя новый ухажер появился? — заметил он, когда она устало присела на лавку в очередной раз.
— Можно подумать, у меня когда-то были старые! — надула губки девушка. — Тебе что, завидно?
— Еще бы! Всегда мечтал водить дружбу с мергом! Норлан, если не ошибаюсь?
— Откуда ты знаешь?
— Мать сказала. Она считает, ты должна нас познакомить, потому что я дурак, а он очень умный.
— Тонко подмечено! Познакомить?
— Только этого мне не хватало! И без него дел по горло. А ты давай поосторожней с этими виггерами. Я на них достаточно насмотрелся. Правда, не на тех, что в замке сидят да по тавернам шатаются, а на настоящих, и все равно считаю, что они тебе не пара.
— А по-твоему, я всю жизнь должна в девках ходить?
Хейзит посмотрел на сестру. Нет, такая милашка в девках не задержится. Как же быстро они растут, эти девчонки! Вслух же он сказал:
— Давай договоримся, что со своим мергом ты меня все-таки познакомишь. Но только тогда, когда он сделает тебе предложение. Не раньше и не позже. Ты ведь помнишь, что у нас тут я за отца. Без моего одобрения…
— Без твоего одобрения, — прервала его Велла, — я буду поступать так, как считаю нужным и правильным. А Норлан, между прочим, мне уже предложения делал, так-то!
— Предложения или предложение? Это разные вещи.
— Сначала было одно, потом другое, потом третье. Потому что каждый раз я отказывалась. — В глазах девушки мелькнули лукавые огоньки. — Говорила: вот вернется мой братец-умник, тогда и решим. А ты как будто меня услышал и раньше времени пожаловал.
— Ну, извини, если попортил твои планы, сестрица, — повеселел Хейзит. — Кстати, может, у этого твоего Норлана тоже сестра есть? Тогда я бы с ним точно побратался.
Велла рассмеялась и поспешила дальше.
А на ее место вскоре грузно опустился седобородый мужчина с такой же седой копной вьющихся волос. На нем был роскошный бархатный камзол густого синего цвета, пересеченный от левого плеча к правому бедру широкой золотистой перевязью. Перевязь заканчивалась у пояса прекрасными ножнами из черной кожи, в которые был вставлен короткий, с загнутым лезвием меч, знакомый Хейзиту только своей инкрустированной рукоятью, поскольку он не помнил, чтобы меч хоть раз извлекали в его присутствии. Лицо мужчины было сплошь покрыто глубокими морщинами, которые, однако, отнюдь не уродовали его, а, напротив, придавали лицу выразительности и почтенности. Большие, слегка навыкате голубые глаза казались насмешливыми и немного грустными.
Это был торговец оружием Ротрам.
Хейзит искренне обрадовался его появлению и с готовностью пожал протянутую через стол мягкую, но сильную ладонь.
— Ну, чем тут нас нынче угощают? — начал, по своему обыкновению, Ротрам, устраиваясь поудобнее, поправляя под собой подушку и проверяя прочность подлокотников, как будто не ходил сюда чуть ли не каждый день вот уже зим десять кряду. Хейзит догадывался, что благодаря этому его постоянству Гверне удалось медленно, но верно превратить таверну «У старого замка» из простенькой забегаловки, каких в округе было большинство, в то, чем она стала сегодня — достойный для подражания образец вкуса и благополучия. — Пиво не горчит?
— В самый раз, — не сдержал улыбку Хейзит, облизывая губы.
— Что там слышно в Пограничье? — без лишней раскачки поинтересовался Ротрам, когда Велла поставила перед ним две кружки, пена из которых переползала через край и растекалась двумя мокрыми пятнами по скатерти. — Война разгорается?
— Почему вы так решили? — удивился осведомленности собеседника Хейзит.
— Мне ли не знать, что творится, если я за последнее время беру на работу вот уже третьего
