мертвенно-белых стен длинного коридора. Кимоно веселенького голубого цвета скрывало его одежду.
– Привет, ребята! Как пройти отсюда к бассейну?
Двое коренастых охранников вскочили со своих белых плетеных стульев, выхватили из висящей у каждого из них на поясе кобуры по лазгану и угрожающе ткнули своим оружием в сторону нежданного пришельца.
За их спинами в стене виднелась узкая металлическая дверь.
– Заблудился, друг, – сообщил Гомесу тот из охранников, что повыше: – К баням в противоположную сторону.
Он махнул стволом своего оружия, явно предлагая Гомесу удалиться.
Смущенно улыбнувшись, Гомес растерянно огляделся по сторонам. Телевизионных камер не было видно ни на мертвенно-белом потолке, ни на таких же стенах.
– Как же это так? – Он недоуменно покачал головой. – Жена сказала мне, что... ну, вообще-то, конечно, мы с ней не женаты, хотя путешествуем как муж и жена. Это мы потому, что тогда с нас берут заметно меньше в большинстве...
– Шел бы ты отсюда, – предложил Гомесу второй охранник. – Он успел уже спрятать лазган в кобуру и сесть на свой стул. – В эту часть здания посторонним нельзя.
– Действительно? Вы только подумайте! – Гомес коротко хихикнул. – Вот только сегодня я говорил своей жене... ну, вы понимаете, кого я имею в виду. Я говорил ей, что в этом долбаном городе чуть не половина храмов закрыта для публики. Но мне кажется, что из-за моих неполадок с сердцем – оно у меня из этих, новомодных, которые пластиковые, и никто, похоже, не может заставить эту хренову штуку работать как надо. Так мне кажется, меня должны пропустить куда угодно, ведь мои часы, скорее всего, сочтены, и если я не посмотрю эту хренотень сейчас, потом...
– Знаешь, парень, тебе без балды останется жить не много, если ты не свалишь отсюда, и сию же секунду.
Взяв Гомеса за плечо, охранник развернул его и начал подталкивать вдоль коридора.
Завернув за угол, они подошли к двери из тика, через которую Гомес и вошел в этот коридор.
– А ведь вам, ребята, оттуда не видно эту дверь, – заметил частный детектив.
– Нас больше заботит та дверь, перед которой мы сидим.
– А разве... ой, Господи! Опять мотор барахлит.
Хватая воздух ртом, Гомес заметался, рухнул на пол и замер, лежа на спине и чуть подергивая ногами.
– Эй, ты что, припадочный? Здесь нельзя!
Сунув оружие в кобуру, охранник опустился на колени.
Неожиданно дверь открылась, Джейк шагнул в коридор и выстрелил из парализатора.
– Бинго, как любит выражаться Нэт. – Гомес не торопясь поднялся. – В коридоре телекамер нет, amigo. Так что, проделаем такую же штуку со вторым?
– Seis[29]. To есть к настоящему моменту мы уложили ровно полдюжины этих громил.
Гомес подхватил тяжелое тело охранника, лично им парализованного пару секунд назад. Затем он аккуратно усадил его на пол, прислонив спиной к белой стене подземного коридора.
– Семь, – поправил Джейк.
– О, si. Я забыл посчитать того, которого ты уложил два поворота назад.
– Если верить чертежам Иошико, – сказал Джейк, – чуть дальше этот коридор раздваивается.
– Я пойду по левому, – предложил Гомес. – И если через пятнадцать минут мы не сойдемся на развилке, тот, кто придет, отправится искать другого.
– Лады, – согласился Джейк.
Глава 40
Белый лабораторный халат, измятый и грязный, висел на длинной костлявой фигуре Честертона словно на вешалке. Его череп украшала редкая растительность неопределенного пыльно-соломенного цвета. В большой комнате с белыми стенами не было никакой мебели, если не считать низкой черной кушетки.
– Каждый вечер, примерно в это же время, я ложусь здесь немного отдохнуть, – объяснил Честертон, садясь и проводя по волосам узловатыми пальцами левой руки.
Войдя в комнату, Джейк остановился в шаге от двери.
Он ничего не ответил, только стоял и смотрел.
– Ведь вы – Кардиган, верно?
Джейк кивнул.
– Я сразу понял. Она показывала мне ваши снимки. У нее их собралось довольно много. Анфас, в профиль, с большого расстояния, вблизи.
Честертон снова пригладил не нуждавшиеся в том волосы, на этот раз – столь же узловатыми пальцами правой руки.
– Не то чтобы она сама показывала их мне, собственноручно. Сейчас это невозможно. Она сказала, чтобы мне их показали. Тора не очень-то вас любит. Считает вас препятствием. Можно мне задать вам
