другу, правда ведь?
Сестра Анна радостно с этим согласилась.
— Приятно видеть, что вы улыбаетесь, — ответила она.
Марион поймала себя на мысли, что с определенного момента совершенно распустилась и стала с благодушной покорностью принимать все, что с ней происходит.
— Нам предстоит весьма продолжительная экскурсия, готовы ли вы к ней?
— Да, готова…
Сестра Анна направилась к той же двери, через которую вышли ее товарищи, и две женщины оказались в лимбе[11] монастыря. Затем они прошли через так называемую темницу дьявола — место, где в Средние века содержались заключенные. С этажа, где располагалась церковь, сюда спускалась лестница; отсюда можно было подняться прямо к аббатству Ла- Мервей.[12] На запад вел длинный коридор, обрамленный многочисленными колоннами, — крытая галерея для прогулок. В самой дальней его точке брат Жиль, едва видимый в полумраке, тихо беседовал с другим монахом, которого невозможно было узнать, поскольку он стоял к Марион спиной. Брат Жиль заметил их издалека и, неожиданно выпростав из складок одеяния узловатую руку, схватил собеседника и увлек его во тьму.
Марион чуть слышно вздохнула: судя по всему, время в недрах этой гранитной горы будет тянуться очень медленно. За ее спиной сестра Анна повернула тяжелый железный ключ в древней замочной скважине — задвижка замка со скрежетом освободилась, раздался скрип петель, и дверь открылась.
5
За осмотром аббатства они провели все утро. Сестра Анна с необыкновенной легкостью переходила из одного коридора в другой. Монахиня двигалась с такой уверенностью, как будто выросла в этих стенах. Экскурсия проходила под стук молотков: к самым хрупким окнам прибивались защитные ставни из многослойной фанеры. Несколько раз Анна и Марион натыкались на монаха или монахиню, которые заделывали узкое окно большими кусками картона. Приготовления шли полным ходом; судя по тому, как его опасались, предстоявший ураган должен обладать поистине чудовищной силой.
Впечатление от хаоса бесчисленных лестниц, дверей и комнат, запутанной сети коридоров было внушительным. Впрочем, Марион уяснила для себя несколько важных вещей. Прежде всего, аббатство можно условно разделить на три уровня, хотя множество промежуточных комнат и лестничных пролетов серьезно затрудняли этот процесс. На верхнем уровне находилась огромная монастырская церковь. Средний этаж занимали подземная часовня Трант-Сьерж и несколько маленьких залов-молелен. Наконец, под ним располагался уровень тюремных камер. Отсюда легко выйти за пределы здания — на северную сторону, в монастырский сад. Ко всей этой схеме следовало добавить Лa-Мервей. Эта невероятная конструкция возвышалась на северном склоне, прижимаясь к остальному комплексу зданий, и также состояла из трех этажей. В самом низу помещался обширный погреб с кладовыми. Блестящий Рыцарский зал с мощными колоннами и находящийся рядом с ним Гостевой зал составляли средний уровень. И наконец, верхний этаж состоял из трапезной и галереи с кельями. Впечатленная увиденным, Марион буквально потеряла дар речи.
Сад располагался на склоне и потому казался висящим в воздухе. Приятную для глаз зелень окружали крытые галереи. Причудливое смещение небольших колонн, расставленных в шахматном порядке, арочек и резных подставок для факелов превращало эти переходы в бесконечное пространство для созерцания и медитации. Вид на западную часть сада открывался из трехстворчатого окна с витражом. Это окно символизировало три элемента, на сочетании которых основывалось благосостояние монастыря: земля — для строительства, море — для пропитания и воздух — для укрепления духа. По словам сестры Анны, когда над садом повисает туман, возникает видение близкого и доступного для людей рая, созданного дыханием ангелов. Марион обратила внимание на то, что большинство залов, попадавшихся им на пути, были закрыты. Сестра Анна отпирала тяжелые двери с помощью почти карикатурной связки из двух десятков огромных ключей; связка глухо позвякивала при каждом шаге. Монахиня раз за разом вытаскивала внушительное кольцо с ключами из складок своего одеяния, и Марион казалось, что эта металлическая конструкция слишком тяжела для столь нежных на вид пальчиков. Но кожа у сестры Анны явно была грубой и прочной, а ясные голубые глаза пронизывали насквозь всякого, на кого падал их взор.
Гора, на которой стоял монастырь, имела две вершины. На южном склоне располагалась деревня, а северную вершину занимал монастырь со зданием Лa-Мервей. Поднявшись по Гранд-рю и проследовав через вереницу лестниц, носившую название внешний Гран-Дегре, путешественник в конце концов выходил к барбакану,[13] который обозначал границу между деревней и аббатством. С юга это гигантское оборонительное сооружение прикрывала еще одна высокая постройка — монастырские покои. Далее новая цепочка лестниц — внутренний Гран-Дегре — поднималась вдоль основания монастырской церкви до самой паперти, где на западной террасе находился главный вход в храм.
Обед был сервирован в трапезной монастырских покоев. Простота этого помещения поразила Марион: старинная мебель или предметы обстановки здесь полностью отсутствовали, если не считать каменных стен и длинных столов, отделанных огнеупорным пластиком. Марион едва сдержала гримасу при виде ножа из нержавейки, уместного разве что в школьной столовой. Все это слишком расходилось со сложившимся после утренней прогулки представлением о монастыре как о таинственном месте.
За столом присутствовали все члены общины, с которыми Марион познакомили утром, кроме брата Жиля, брата Гаэля и сестры Агаты.
— Сегодня моя очередь подавать блюда! — заявил брат Кристоф. Он произносил эти слова на удивление медленно.
«Прозвище Брат Анемия досталось ему по праву», — подумала Марион. Равиоли с сыром принесли к столу в большой кастрюле.
— Конечно, вы понимаете: иногда у нас достаточно времени для приготовления пищи, а иногда приходится быть в своих запросах более… снисходительными.
Марион, не поднимавшая глаз от тарелки, без труда узнала нежный, мелодичный голос сестры Габриэлы. Молодая женщина смотрела на гостью с беспокойством и, очевидно, опасалась, что ту обескуражит подобный обед.
— Меня все полностью устраивает, — заверила монахиню Марион, — я тоже не великий кулинар: как и у вас, у меня нет на это времени.
Брат Асфиксия тут же воспользовался случаем:
— И чем же вы тогда занимаетесь, если, конечно, не секрет?
Марион не успела и рта раскрыть, как сестра Анна жестко пресекла праздное любопытство собрата:
— Брат Дамьен, ваш вопрос неуместен!
— Вовсе нет, — перебила ее Марион, — все в порядке. Я работаю… вернее, работала, — она вздохнула, — секретарем в парижском Институте судебно-медицинской экспертизы.
После этих слов Марион не без удовольствия наблюдала за тем, как у сидящих за столом людей менялось выражение лица. Это происходило постепенно, по мере осознания того, какие именно повседневные обязанности могли быть связаны с названной должностью.
— В Институте судебно-медицин… — начала сестра Габриэла.
— Да, то есть именно в том месте, куда привозят трупы для проведения вскрытия.
Брови на орлином лице сестры Люсии взлетели вверх — пожилая женщина чуть не подавилась едой, несмотря на то что глотала ее маленькими кусочками.
— Впрочем, секретарь не работает непосредственно в залах, где производится вскрытие, хотя… мне не раз приходилось при этом присутствовать. В общем-то моя должность не так уж и необычна.
— Но вы имели непосредственный контакт со смертью, — подчеркнула сестра Габриэла.
— Да, в определенной степени.
