продуктами, так что вы найдете, чем утолить голод. А если я вам понадоблюсь, мой номер телефона на столе у входа в комнату.
Они повернули сначала на север, затем на восток, причем Марион не удалось как следует запомнить дорогу, и вновь спустились по улице Гранд-рю к маленькой приходской церкви. За ней начиналась лестница, по которой женщины вышли к кладбищу. Здесь, прямо напротив надгробных стел, располагался ряд небольших одноэтажных домиков. Сестра Анна подвела свою протеже к двери ее нового жилища, коснулась спины Марион теплой рукой в знак прощания и повернула назад.
Марион закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, зажмурившись. Долго стояла не двигаясь, прежде чем решилась оглядеться: перед ней узкий коридор, сбоку виднелась покатая лестница, которая вела в комнату. Она дома; ей следует привыкнуть к этой мысли по меньшей мере на несколько недель. Утром, а тем более вчера ночью, ни сил, ни желания осматривать свой временный приют у нее не было. Настало время как следует познакомиться с комнатой, и именно этим она собиралась сейчас заняться. Положив ключ на круглый одноногий столик при входе, Марион прошла вдоль стены, отделявшей коридор от кухни, и поднялась в жилую комнату, в гостиную — ее гостиную. Почти все пространство стены было занято окном, длинным и высоким; по бокам его ограничивали тонкие балки, что придавало комнате средневековый вид. Прямо под подоконником распластался угловой диван. В стоящей напротив него мебели скрывались телевизор и музыкальный центр. Вероятно, при обустройстве этой комнаты сознательно стремились совместить средневековые стены с современными удобствами, что не всегда получалось удачно. Однако из окна открывался приятный вид: крытые шифером покатые крыши с трубами из красного кирпича отлого спускались на юг, к выходу из монастырского предместья, вплоть до уровня моря и дамбы. Конец ее терялся вдали, разрезал серую пелену воды надвое и в самой дальней точке смыкался с массивом суши. Мансарды и удлиненные окна чердаков оставались совершенно темными. Из самой низкой трубы поднималась единственная на всю деревню полоска белого дыма и тут же исчезала, подхваченная ветром.
Марион бросила плащ на диван и села. Однако потом, заметив, что вся перепачкалась в земле, выпрямилась, раздраженно прищелкнув языком.
Вероятно, сейчас около шести вечера; она не чувствовала себя голодной, но здорово замерзла. Раз в ее распоряжении оказалась ванна, почему бы не расслабиться и не заняться собой — как долго она не могла себе этого позволить… Посвятить два часа самой себе, своему телу: растереть кожу, устранить лишнее посредством косметического воска, сгладить недостатки при помощи крема, — наконец почувствовать себя человеком… Да, именно это ей нужно, чтобы прийти в себя!
Она вскочила на ноги одним прыжком и взбежала по ступенькам, которые скрипели, несмотря на покрывавший их ковер. Лестница выходила прямо в комнату, без всякой двери. Здесь стояли большая кровать, журнальный столик с софой, платяной шкаф и трельяж. Два окна мансарды выходили на юг, и из них было видно то же, что и с первого этажа, а третье окно смотрело на север, на небольшое кладбище.
Рядом с маленьким шкафчиком на полу лежали два чемодана — как будто ждали, когда же из них вытащат вещи. Марион присела рядом с ними на корточки, достала трусики, пеньюар и направилась в ванную. Выпрямляясь, окинула взглядом комнату, причем так быстро, что очертания окружающих предметов показались ей смазанными: софа, низкий столик, светильник, стопка журналов, явно принесенных заботливой сестрой Анной… Бежевый ковер на полу, ночной столик, ночник… кровать… листок бумаги… еще один ночной столик… другой шкаф… ковер… И наконец, дверь в ванную. Сделав два шага, Марион вдруг остановилась.
Листок бумаги? Она внимательно посмотрела на покрывало: это не листок бумаги, а веленевый конверт с единственным словом — «Госпожа». Сердце вдруг заколотилось с бешеной силой, Марион судорожно пыталась вдохнуть. Что за послание внутри? Она закрыла глаза и заставила себя успокоиться: ее злопыхатели из Парижа не стали бы подкладывать конверт — они бы действовали без промедления. Марион кончиками пальцев дотронулась до шрама на губе. Если бы ее нашли, она уже не стояла бы на ногах… Конверт могла оставить только сестра Анна или кто-нибудь из монахов.
Марион нервно разгладила прядь волос над виском. Утром конверта здесь не было, женщина могла в этом поклясться — ведь она своими руками застелила постель перед выходом. Раз уж ей придется провести здесь ближайшие недели, давайте расставим все точки над «и»: монахи ее принимают, ладно, пускай, но она требует определенного уважения к своему праву наличную жизнь, и прежде всего в своем собственном жилище. Она не желает, чтобы кто-то распоряжался здесь в ее отсутствие как у себя дома.
Марион взяла конверт в руки и распечатала: внутри лежала игральная карта, на ней красивыми черными буквами было написано:
«Вы любите играть в карты? 45 35 51 43 22 11 12 43 24 15 32 / 41 24 15 43 43 15 25 11 51 34 15. Чтобы помочь, скажу вам только одно: их двадцать пять, хотя можно добавить к ним то, что выглядит как предыдущее, взятое дважды. Они располагаются в границах квадрата со сторонами 12 345 по абсциссе и 12 345 по ординате. Всего доброго».
— Это еще что за ерунда? — пробормотала Марион.
Подняла голову и глянула сквозь полупрозрачные шторы, не шпионит ли кто-нибудь за ней со стороны кладбища, расположенного прямо напротив окна. Устроенное на террасе, оно располагалось на одной высоте с мансардой, где ее поселили. От дома его отделяла лишь узкая улочка, втиснутая между постройками и кладбищенской стеной; на террасе ни души. Тем временем совсем стемнело; Марион включила светильник, стоящий возле софы, и уселась на диванную подушку. Что же это означает, все эти цифры?..
— Хорошо, допустим… — сказала Марион громким голосом, — вы хотите поиграть… Что же это тогда — один из способов оказать гостье радушный прием или подшутить над новенькой?
Сердце ее билось все размереннее; она положила игральную карту на журнальный столик. «И что теперь? — впилась глазами в последовательность цифр. — Это какая-то дурацкая загадка… зашифрованная фраза…»
С раннего детства Марион ужасно любила разгадывать головоломки, увлекалась кроссвордами и воспринимала их как своеобразные семантические загадки, складывающиеся из многих частей.
«Итак, взглянем повнимательнее на эти несколько цифр…» Да, она признает: головоломка ее заинтриговала. «Ну, так что же?» Все еще не успокоившись до конца, машинально разглядывала мебель в комнате.
— Ну, черт побери, раз меня это так волнует!.. — воскликнула она, вставая с дивана и направляясь к своей сумке за блокнотом и карандашом.
Теперь уже не имеет значения, чья это идея — сестры Анны, одного из монахов или чья-нибудь еще.
— Что ж, посмотрим…
Цифры не похожи на географические координаты, значит, это действительно какое-то зашифрованное послание. Все цифры разбиты по парам; скорее всего, одна пара обозначает букву, а не слово. Марион закрыла глаза и постаралась вспомнить слово, выученное ею в юности, — оно часто крутилось у нее в голове… слово, которое кончается на «О»… «Боже мой, я же прекрасно его помнила…»
— Esarintulo! — наконец воскликнула она.
Именно в таком порядке располагаются наиболее часто употребляемые буквы французского языка. Чаще других используется E, ей немного уступает S, затем A и так далее. Можно попробовать сопоставить пары цифр, которые встречаются в тексте несколько раз, с самыми распространенными буквами.
— И мы получаем…
Марион посчитала: пары цифр 43 и 15 встречались по четыре раза; возможно, им соответствуют E и S. Число 15 было в середине и конце послания, тогда как два числа 43 следовали сразу друг за другом в середине текста. Сдвоенная E вряд ли могла оказаться внутри слова, зато такая ситуация вполне подходила для сдвоенной S. Поэтому Марион решила, что букве S соответствует 43, а E — 15.
«Продолжаем. Числа 11 и 24 встречаются по два раза. Может, это буквы А и R?» Выписала на листке блокнота свои первые выводы, заменяя неизвестные буквы крестиками:
«xxSxAxSREx / xRESSExAxxE».
