Девушка в сарафане грызла семечки на скамейке перед палисадником. Васильковые глаза ее смотрели на поезд жадно, молитвенно, словно ожидая явления спасителя. Ты понял, что вся прежняя твоя жизнь была убогим черновиком.
Ты оторвался от Риты, спрыгнул на деревянный перрон…
Чем ближе ты подходил, тем пунцовее делались ее щеки, тем глубже синели распахнутые глаза.
Ты подошел.
Однако тут же из-за акации за ее спиной высунулся малый в пиджаке баклажанового колера, с квадратными плечами. Он уперся в тебя круглыми, как крыжовник, глазами. Будто камышовый кот из камышей. И вдруг перемахнул через ограду и сказал в пространство:
- Побить? Но кого же?
Она дернула плечом, встала и пошла вдоль перрона. Тебя понесло за нею.
Около водокачки она остановилась, прерывисто вздохнула и сказала сиплым шепотом:
- Хотите семечек?
И протянула стиснутый кулачок. Ты задержал его в своей руке и спросил:
- Вы нездешняя?
- Мы ударный стройотряд из педучилища, - она горестно вздохнула. - Одни девчонки.
У тебя пересохло горло от жара ее маленькой ладони, которую ты теперь не отдашь никому!
Но тот - баклажановый, квадратный - надвигался, пиная сапогом подсолнечную шелуху.
- Это Митя. Местный товарищ. Любит меня ужасно, - шепотом сообщила она из-за плеча. - Он под поезд из-за меня хочет броситься. Или под трактор. Он мне пишет стихи-изречения.
- Слушайте, поедемте со мной строить мост! - выпалил ты. - Самый большой в мире!
Ты соврал удачно. Мост по габаритам был не первый в мире, а лишь восьмой в Европе, но акции баклажанового неудержимо полетели вниз…
Она повернулась и шагнула тебе навстречу, словно на волне свадебного марша Мендельсона, но все- таки упрямо сказала:
- Сегодня Митя подарил мне такой стишок-изречение:
От слова 'навечно', убедительного, как надгробная плита, ты содрогнулся, но нашел в себе отвагу возразить (хотя стихотворец в трех шагах задумчиво обнюхивал свой кулак):
- Это ужасные стихи!
Она спросила с надеждой:
- А вы пишете тоже? Прочитайте!
Ты чувствовал на затылке свинцовый взгляд Мити и не мог ничего вспомнить.
Ничего, хотя бы из Блока или Доризо, и марш Мендельсона растаял в равнодушном небе, а стихотворец хмыкнул за спиной:
- Где ему…
Теперь у тебя оставался единственный шанс - отстать от поезда и прямо здесь, у водокачки, принять бой со стихотворцем. Вполне возможно, что ты остался бы жив. Едва шевеля разбитыми губами, ты пробормотал бы, что даришь ей мост!
Затем можно было терять сознание. Никакая девушка не устояла бы, получив такой крупногабаритный подарок. Один товарищ подарил девушке корабельную рощу (формально приписанную к лесхозу). Девушка, ставши его женой, всю жизнь угорала от любви к этому щедрому товарищу, а он всю жизнь спокойно играл в домино.
Итак, ваши взгляды скрестились. Митя быстро, словно бурундук, грыз семечки.
Но тут 'пятьсот веселый' дернулся и пошел, а Рита закричала с площадки:
- Гришенька!
Стихотворец подхватил тебя под локоть и повлек к поезду, бормоча:
Ты вырывался, предлагал:
- Давай выйдем, поговорим!
Но он уже подсаживал тебя на подножку крепкими, как автопокрышка, ладонями, Рита тащила тебя за воротник, и ты успел поймать только прощальный взмах тонкой руки…
… Темкин протер локтем запотевшее стекло. В черном круге возник кандидат архитектуры с всклокоченными висками.
