волос, смуглая кожа, внимательные, слегка раскосые глаза, наполненные изнутри неизъяснимым божественным светом…
Губы ангела дрогнули и приоткрылись, глаза испуганно распахнулись, заливая комнату золотым сиянием. «А может быть, я уже умер? – как-то вскользь пронеслось в голове у Бенджамиля. – Может, я уже на небе? Лежу голышом перед дверями волшебного сада?» Смесь восторга и возбуждения обрушилась на него, переворачивая вверх тормашками светильник и окно с лиловой занавеской. Как это часто случается во сне, тело вдруг превратилось в баллон, наполненный гелием, а руки обрели независимость, предоставив изумленному хозяину со стороны наблюдать за своими действиями. Пальцы левой руки запутались в копне пушистых волос, а пальцы правой настойчиво теребили складки одежды, отыскивая пуговичку за пуговичкой. Ангел слабо сопротивлялся, пытаясь освободиться, а Бен все целовал, целовал, целовал. Целовал губы, глаза, подбородок, снова губы, шепча слова на позабытом древнем наречии, упиваясь поцелуями и звуками непонятных слов, которые знал уже много столетий. А пальцы уже скользили по узкой прохладной спине, по острым беззащитным ключицам… Тихий прерывистый вздох перешел в еле различимый стон, и Бен почувствовал горячую ладошку у себя на шее, под ухом.
Дальше был сладостный провал, волшебная пустота, наполненная прикосновениями и поцелуями. Бен потерялся, растворился в чудесном сне. Время и пространство утратили смысл и привычные очертания. Бен уже не мог с уверенностью сказать, где кончается он, а где начинается девушка-ангел. Дурманящий водоворот нес их все быстрее и быстрее, кружил, вытягивая в струны, готовые лопнуть от одного прикосновения медиатора, вращал в первобытном безумном ритме, сжимая влажные объятья все сильнее и сильнее, пока они наконец не закричали разом от острого мучительного наслаждения и не откинулись один от другого в полном изнеможении, оглушенные, обессилевшие и невероятно счастливые…
…Жиденький, подкрашенный розовым свет с натугой сочился через плотные лиловые занавески. Бенджамиль лежал под сшитым из цветных лоскутков одеялом и удивленно озирался вокруг. Окно было ему знакомо, лампа тоже, но все остальное… Чужие стены, чужая старенькая мебель, чужие полки с домашними растениями и безделушками, прозрачный шар аквариума. Чужая дверь с матовым стеклом скрипнула, пропуская в чужую комнату высокую черноволосую девушку в сшитом на китайский манер платье и легких цветастых шароварах до лодыжки. Удивительно знакомое лицо… Бенджамиль приподнялся на локтях и почти осязаемо наткнулся на испуганный взгляд внимательных, слегка раскосых глаз… Боже мой!
– Куда?! Вам нельзя подниматься! – воскликнула девушка, моментально оказываясь возле кровати.
– Почему? – пробормотал Бен.
– Потому что вам нужно лежать! Обморок может быть спровоцирован сердечной недостаточностью! Хотите пить?
– Хочу. – Удивленный Бенджамиль покорно опустился на подушку.
– Сейчас принесу! – сказала девушка, устремляясь к двери. – Не вздумайте подниматься!
– Послушайте, а… – начал Бенджамиль, но ангел уже выскользнул из комнаты.
«М-да. Ситуация… – подумал Бен. – Как бы спросить поделикатнее?» Он на всякий случай ущипнул себя за мочку здорового уха, потом сунул руку под одеяло и быстро провел ладонью по своему бедру. Так и есть! Голая ляжка. Хотя трусы вроде как на месте. Френча нет, и рубаха расстегнута. Оракул?! Уф-ф, оракул на месте, но брюки неизвестно где. Значит?.. Или ничего не значит? Или я схожу с ума?
Бенджамиль уже вознамерился приподняться, чтобы поглядеть, не лежат ли его брюки на полу возле кровати, но дверь опять скрипнула, и в комнату вплыла девушка-ангел с высоким пластиковым бокалом в руках. Скорее угадав, чем заметив движения укрытого одеялом мужчины, она укоризненно и трагически приподняла черные прямые брови:
– Не надо садиться! Сейчас я помогу.
Бенджамиль лежал довольно далеко от края, и его добровольной сиделке пришлось забраться на кровать с ногами. Стараясь не расплескать воду, девушка ловко приподняла голову своего подопечного и прижала край бокала к его губам. Легонько стукаясь зубами о твердый пластик, Бенджамиль сделал несколько жадных глотков. Холодная струйка пробежала по подбородку. Отставив пустой бокал, девушка аккуратно опустила Бена на подушку и вытерла его мокрую шею.
– Еще хотите? – Ангел уселся по-турецки, разглядывая Бенджамиля с нескрываемым интересом.
Бен отрицательно покачал головой.
– У меня хорошая вода, отфильтрованная, – тревожно сообщила девушка, потом подумала и добавила виновато: – Вчера было еще немного томатного сока, но я его выпила.
– Да ерунда, – сказал Бен. – Все хорошо.
Отчего-то он почувствовал свою персональную ответственность за отсутствие сока. Это было так смешно и нелепо, что Бен улыбнулся.
– Очень вкусная вода, – сказал он.
И девушка с готовностью улыбнулась в ответ. У нее была чудесная улыбка. Словно маленькое солнышко вспыхнуло на миг в полутемной комнате. Именно так улыбаются ангелы. И Бенджамиль, забыв про сомнения и неловкость, во все глаза уставился на свою небесную спасительницу. Стройные коленки, обтянутые фальшивым ситцем, над ними короткое, когда-то яркое до вычурности платье, застегнутое спереди на смешные пуговки в виде маленьких золотых рыбок, чуть выше острые беззащитные ключицы в вырезе открытого ворота, еще выше смуглые высокие скулы и темные лепестки губ, которым не нужно изысков макияжа. Струйка арабской, а может, азиатской крови, выкрасившая кожу девушки в цвет молочного шоколада, приподняла к вискам уголки задумчивых темно-карих глаз, наполнив их медом полуденного солнца. Девушка-ангел из сновидения. Но как такое возможно? Может ли явь становиться сном, а сон обращаться явью? «Мне нужен знак, – беспомощно подумал Бенджамиль, – малюсенький намек, иначе я действительно усомнюсь в своем рассудке. Ведь не могу же я спросить: „Простите, мисс, мы уже любили друг друга или мне это только померещилось?“»
– Простите, мисс, э-э-э… – начал Бенджамиль, ощущая себя последним кретином.
– А давай на «ты», – неожиданно предложила девушка.
Она быстро нагнулась и поцеловала Бенджамиля прямо в губы. Сумбурные мысли в голове молодого человека перемешались окончательно.
– Так принято делать, когда хочешь перейти на «ты», – объяснила девушка, расцветая своей очаровательной улыбкой. – Теперь ты можешь звать меня Марси. Мое настоящее имя Марьям, но друзья зовут меня Марси. Мы ведь достаточно близки, чтобы считаться друзьями?
Бенджамиль раскрыл рот, собираясь ответить, но девушка быстро приложила ладонь к его губам.
– Иногда я становлюсь страшно болтливой, – сообщила она доверительно. – Наверное, к старости буду говорить без умолку. – Потом прищурилась, пристально глядя собеседнику в глаза, и спросила: – А как зовут тебя?
– Бенджамиль. Бенджамиль Френсис Мэй.
– Красивое имя, – вздохнула девушка. – А друзья как называют?
– У меня нет друзей, – сказал Бенджамиль.
– Шутишь?
Бенджамиль покачал головой. Ему вдруг стало так грустно, так жалко себя самого, что в горле запершило, а глаза наполнились слезами. Тонкие пальцы осторожно коснулись его жестких обесцвеченных волос. Бен поднял глаза и увидел влажную дорожку на смуглой щеке.
– Дай мне руку, – сказала Марси.
Бен послушно протянул девушке правую ладонь.
– Ага. – Марси взялась за ладонь обеими руками. – Ты не замечал, что, когда глядишь на кого-нибудь снизу вверх, чувствуешь себя ужасно дискомфортно? Можно я лягу тут с краю? Нет, не надо подвигаться, кровать широкая.
Не выпуская из рук мужской ладони, девушка легла на спину, положив голову на край подушки.
– Вот теперь совсем другое дело, – произнесла она удовлетворенно и принялась кончиком ногтя массировать мизинец Бенджамиля. – С моей мамой, покой ее праху, обмороки случались раз в неделю, так что в этом вопросе я настоящий профи.
– Бен, – сказал Бенджамиль решительно. – Ты можешь звать меня Бен или Бенни.
Марси улыбнулась.
