узкие плечики и прямая спина исчезают в толпе. Когда она потеряла его из вида, она поплыла по течению, по-прежнему прикрывая лицо, по-прежнему прячась.
Она игнорировала все знаки внимания от проходящих мимо незнакомцев — красивой женщине во Втором мире внимание мужчин гарантировано. Она не поднимала головы и двигалась по «Изумрудному городу» наугад, зигзагами. Она не делала ничего такого, что могло бы привлечь к ней внимание прохожих. Ее как будто бесцельная прогулка неуклонно вела ее к метропорту и «Доске объявлений» — она надеялась найти сообщение от Конора, как они договаривались.
Вдруг она почувствовала, что за ней следят. Она круто развернулась, но не заметила сзади никакого сыщика. И все же, направляясь дальше, она понимала, что кто-то за ней следит. Правда, понимала она и то, что она его все равно не увидит.
Коттедж «Роза»
Ист-Харлинг
Норфолк
Реальное время: 12 часов 11 минут после контрольной точки
Меня проводили от самой Уордор-стрит до коттеджа «Роза». Их было двое; один, очевидно, из Евроразведки, а второй, который держался чуть поодаль, походил на американца. Я решил, что он из ЦРУ. Смешно! Человек из Евроразведки притворялся, будто ему все равно, что я его заметил, а он, в свою очередь, не знал, что и у него на хвосте сидит янки.
Наша странная процессия, петляя, возвращалась к коттеджу «Роза». Там, на пустых и прямых проселочных дорогах, оба представителя спецслужб повели себя так, словно другой для них не существовал. При этом они следили за коттеджем и ждали дальнейших указаний. Человек из Евроразведки неподдельно удивился, когда, наконец, заметил второго соглядатая.
На ферму Джона Мэтьюза я никак не мог вернуться. Охранную сигнализацию я перевел на высшую степень чувствительности; теперь меня автоматически запирало в компьютерной, и у меня хватало времени нажать КатаПульт и вернуться домой, если кто-то попытается вломиться ко мне в дом. Я поджарил себе сэндвич с беконом и, набирая послание Микояну, задумчиво жевал его.
«Здравствуй, товарищ! — набирал я. На тот случай, если обычная линия связи прослушивалась, я добавил: — Приходи ко мне в „Розу“. — Он знал, что охранная система у меня в доме надежна.
Я выждал целую минуту, прежде чем на экране появился Микоян.
— Итак, Конор, твои люди облажались.
— Похоже на то.
— У нас здесь то же самое. Полный хаос. В России прошло полвека после коммунизма, а в обществе по-прежнему никакого порядка. Если ты, конечно, не олигарх и не шлюха. Раньше все были сыты, у всех была работа и всех уважали.
— Откуда ты знаешь? Ты тогда еще не родился.
— У меня это в крови. Мой отец был революционером, который учил меня по-старому. Мой дед стоял рядом со Сталиным, когда мир дрожал и падал на колени, если СССР чихал!
— Это было до или после того, как он убил шестьдесят миллионов русских во время своих погромов?
Микоян досадливо качнул головой:
— Западная пропаганда! Если бы мы не стали слабыми и не захотели обедать в „Макдоналдсе“, мы бы стали сильнее, чем Америка. Тогда я бы сейчас говорил тебе, что президент Кеннеди убил двадцать миллионов своих граждан.
— Но он их не убивал.
— Откуда ты знаешь? Победители всегда переписывают историю. А может, он убил сорок миллионов или даже больше.
— Товарищ, ты и правда веришь в эту чушь?
Микоян лукаво улыбнулся.
— Я верю в то, что все возможно, и я знаю, как они… — он неопределенно махнул рукой, показывая куда-то вверх, — извращают истину. Мы оба это знаем. Нас с тобой, Конор Смит, не так уж много и разделяет. Мы никому не доверяем, потому что всем есть что скрывать. В конце концов, всем правительствам, всем политикам, всем бюрократам во власти ничего другого и не остается, кроме как врать. Они лгут для того, чтобы выжить. — Микоян широко улыбнулся. — Пора возвращаться к коммунизму. Вот единственно правильное решение! — Он вскрыл упаковку фруктовой жевательной резинки и сунул в рот несколько подушечек. — Что значит гибель нескольких миллионов по сравнению с выживанием семи миллиардов?
— Такова твоя цена, товарищ? Двадцать миллионов, а может, и больше? Так вот что лежит в основе коммунистической мечты?
— Ба! Я богат, потому что у меня нет другого выхода. Без денег в России умрешь с голоду. Вот что такое капитализм! В прежнем СССР мне бы не позволили голодать. — Микоян фыркнул и снова взмахнул руками, показывая, что вступление закончено. — Итак, Конор Смит, признавайся, в чем тут дело?
— Понятия не имею. Странно, что Бонэм узнал о нашей с тобой договоренности…
Микоян пожал плечами:
— Мне трудно было не признаться в этом. Ты ведь знаешь, какой он подозрительный. Джим… он определенно замешан в деле, — решительно продолжал он.
— Согласен. Бонэм считает, что Джим — робот.
— Бонэм сообщает лишь то, что хочет. Важно понять, хочет он, чтобы робота схватили, или нет.
— Согласен. Я одного не понимаю: кому понадобилось меня подставлять?
— Я тоже пока не могу придумать никакой причины. И все же мне кажется, что похищение президента — чуточку… как бы сказать, чересхлест.
— Перехлест, — поправил я.
— Учи русский, тогда у нас не возникнет подобных проблем. Почему ты не включишь автоматический переводчик?
— А ты почему не включишь?
Микоян рассмеялся:
— Потому же, почему и ты. Мне нравится слушать, что ты говоришь на самом деле.
— В общем, мне с самого начала казалось, что меня ведут по заранее намеченной тропе. Все эти подсказки, ключи… Уж больно легко они открывались.
— И были слишком очевидны. Подпись Кондор, слова о том, что вирус — мастер… — Микоян вздохнул: — Мастер Паутины. Либо глупо, либо слишком очевидно.
— Он вряд ли глуп.
Микоян кивнул:
— И еще альфа с омегой.
— Так ты заметил? — Первым на них внимание обратил Тибор. И вот теперь Микоян… Они оба дадут мне сто очков вперед!
Архивариус снова улыбнулся в ответ, словно Чеширский кот. Улыбка расплывалась все шире.
— Тут ничего трудного. Сам давно должен был догадаться.
— Для вас, Архивариусов, здесь нет ничего сложного: сидите себе тихо в комнате и не спеша распутываете одно дело за другим. Не так, как мы, грешные, которые постоянно в поле, под диким давлением. — Я обожал наши с Микояном пикировки, но еще больше радовался тому, что он достиг успеха. — Так почему все оказалось так просто? Если, разумеется, ты прав.
— Я в самом деле прав. Удивляюсь, как ты это упустил. — Микоян вдруг посерьезнел. — Друг мой, предлагаю пока оставить все между нами. Иначе для тебя ситуация осложнится еще больше.
— Продолжай! — Мне вдруг стало страшно.
— Я прошел весь путь до самого начала. Пятился назад. И один из тех, кого я проверял, был ты. Я
