— Какой гипотезе?
— Ну, что марсиане сумели к нам внедриться. Я читал у Айзека Азимова…
— Это к делу не относится! — оборвали его.
— Не морочьте нам голову, юноша. Возвели поклеп на человека, учинили скандал, а теперь сваливаете на какого-то ветхозаветного Исака.
— Да я, ей-богу, ни при чем, — оправдывался Будушкин. — Это вот он, Сарафаненко, меня уговорил пойти к метру. Он его и опознал.
— Значит, сам с Марса, раз опознал. Хватайте и его, братцы! — пошутил скептик.
Вокруг засмеялись. Общественное настроение явно менялось, и Гудаутов ощутил, что вцепившиеся в него руки ослабили свою хватку.
Но тут, на его беду, появился невысокий, полный и, по всему видно, очень уверенный в себе человечек.
— Позвольте, — говорил он, пробираясь через толпу, — позвольте мне, я знаю, я вам сейчас точно скажу.
Толпа послушно расступилась. Человечек посмотрел на Гудаутова в фас, потом в профиль и сказал твердо: — Это он, марсианин, я его узнал!
— Конечно он, господи, разве можно сомневаться! — истерически вскрикнула дама.
— Что же теперь делать? — растерялся администратор.
— В милицию его, — сказал очевидец, — там разберутся, ху ис ху.
— Ведите в милицию, — гордо заявил Гудаутов, поняв, что унести ноги не удастся, и вынашивая новый оригинальный план спасения. — За всё ответите! — Он энергично погрозил пальцем администратору, ловко отпихнул под стол чемоданчик и двинулся к выходу. Стражи и любопытствующие повалили за ним.
ОГРАБЛЕНИЕ ПО-МАРСИАНСКИ
Небо было как потолок, выкрашенный в черное, а звезды как прорези в нем. Вселенная чуть пошатывалась.
Звонский вдохновился на стишок, который произвел на попутчика заметное впечатление. Но главной темой их задушевной беседы были события прошедшего вечера.
— Я к тебе всей душой, — говорил Звонский, — веришь?
— Верю, как же!
— Хорошо! Посуди, что за подлец этот Дубилов. Ведь опаснейшая в социальном смысле личность.
— Подлец, — согласился Гаврила.
— Мало. Это, скажу тебе, типичный охотник за ведьмами.
— Чего-чего?
— За ведьмами. Образное выражение, понимаешь. Есть такая порода людей: хлебом их не корми, дай врага вынюхать. Уж они его в ком угодно распознают, хотя бы и в отце родном. И на костер, и в петлю, и на плаху! К примеру… — Звонский задумался.
— Барри Голдуотер, — подсказал Гаврила.
Звонский от восхищения споткнулся.
— Я ведь, — продолжал Гаврила, — давно заметил, что Дубилов охотник за ведьмами. Сынишка мой у них учится, говорит — зверь, за корень квадратный или там косинус альфа удавить готов. Давеча жена ихняя приглашала кой-какую работенку по дому сделать. Сулила. Не пойду. Тьфу мне на его ведьмины деньги! — Гаврила твердо прислонился к забору.
— Не ходи, голубчик, — поддержал Звонский. — Ко мне придешь. У меня тоже есть сломанный кран. А нет, так сломаем.
И тоже прислонился.
— Как вы считаете, товарищ Звонский, — спросил Гаврила, — выловят марсианца?
— Разумеется. А зачем?
— Как зачем? — Гаврила внимательно посмотрел на собеседника. — Они же хотят нашу энергию прикарманить. А на Земле и без того энергетический кризис. Даже экологический.
— Так марсианин обещал ведь щедро расплатиться.
— Я думал об этом, — возразил Гаврила. — Допустим, они с Землей золотом рассчитаются. А что золото? Им дом не обогреешь, и автомобиль на нем не поедет. Обратно же, что будет с международной валютной системой? С ею и так худо, чудовищная, говорят, инфляция. И нам невыгодно: золотишко на мировом рынке в цене упадет, а мы его добытчики.
— Ну, Гаврила, быть тебе министром финансов.
— Я бы мог, — сказал Гаврила и, поразмыслив, добавил: — По уму бы мог. Да вот из-за Насти нельзя меня подпустить к государственной казне. А что, если нам по кружке пива выпить? Пиво сейчас хорошо пойдет.
— Пойдет, — согласился Звонский. — А где?
— Я тут одну забегаловку знаю, неподалеку. — Гаврила сделал попытку оторваться от забора. Но это оказалось не так просто — забор обладал притягательной силой.
— Прислонишься — не отслонишься, — сказал Звонский, также пытавшийся принять вертикальное положение.
В забегаловке был аншлаг, пришлось занять место у подоконника. Кругом только и было слышно: «Марс, Марсу, Марсом…»
— Идет всеобщая марсианизация Заборьевска, — сострил Звонский.
Между ними вышел спор, кому платить, и, поскольку Звонский уж очень домогался этой чести, Гаврила в конце концов уступил.
На редкость холодное пиво прочищало мозги. Повертев головой, Звонский узрел знакомое лицо.
— Сейчас, Гаврила, — сказал он, беря приятеля под локоток, — мы узнаем ответ на твой вопрос. Видишь там, в углу, худощавого, с головой яйцом?
Гаврила кивнул, причмокивая.
— Это сыщик по особо важным делам. Если уж он здесь, значит, неспроста.
— За марсианцем, должно быть, — возбудился Гаврила. — Может, на след напали. А как его фамилия? Я — никому.
— Под строжайшим секретом, только тебе: Гвоздика. — Прошептав это на ухо Гавриле, Звонский стал размышлять, почему фамилия следователя должна содержаться в секрете и как могли бы воспользоваться ею злоумышленники.
Потом его блуждающая мысль вернулась к Марсу. «Черт-те что, до чего публика легковерна! Впрочем, близкая — рукой подать — и от этого особенно манящая Красная планета вечно будоражила воображение. Сколько шума наделали пресловутые каналы, пока, наконец, космические лаборатории не установили с максимальной достоверностью: мираж, нет никаких каналов. И атмосферы нет, и жизни не должно быть, разве что примитивные зачаточные формы, из которых когда-нибудь через миллионы лет — сумасшедшую, невообразимую бездну времени — родится нечто путное, какие-то марсианские динозавры и птеродактили. Возможно, однако, и вовсе не родятся, не успеют, потому что человек вторгнется на территорию соседней планеты, освоит ее, колонизует, мимоходом прервет тягучую эволюцию местного разума. Вот и вся сказка о могущественной и агрессивной цивилизации Марса. А мы, право, с ума посходили: держи марсианина!..»
Звонский вздрогнул от звука резко захлопнутой двери. Все обернулись. На пороге стоял человек, лицо которого было затянуто черным чулком. В протянутой вперед и вверх руке поблескивал какой-то металлический предмет.
— Я марсианин! — сказал он глуховатым голосом. — Всем оставаться на местах, иначе пущу в ход аннигилирующий бластер с фамагустой.
