— Это не я его разорил, а воины! Они не слушали моих слов, они всегда требовали денег!
Тогда вышел вперед знаменитый проповедник ислама кади Мухья эд-дин Бердаи и сказал:
— До тех пор, пока эмир Ашреф жив, людям Тевриза и всего царства не будет покоя. От него пойдут смуты и беспорядки!
Джанибек оглянулся на своего сына Бердибека, которому было назначено остаться правителем Тевризского царства. Бердибек в знак согласия с кади склонил голову. Джанибек оглянулся на эмиров, нойонов и темников. Никто из них не взял слова в защиту Ашрефа.
Тогда Джанибек обратился к кади Бердаи и сказал:
— Делайте как знаете!
Ашрефа схватили и поволокли из дворца, потащили по городским улицам. Каждый житель спешил оскорбить правителя, утратившего власть. Ему на голову выливали зловония, в него плевали, бросали камни и цветочные горшки. На него кричали и лаяли. Тогда воины, видя, что их могут стоптать разгневанные жители, отрубили ему голову. Голову отнесли к мечети Марагийцев и повесили над входом в мечеть.
К ночи вокруг Тевриза вспыхнуло ожерелье костров, они раскинулись и растянулись по всем дорогам, по взгорьям, в долинах, казалось, что они протянулись в бесконечность, на десятки фарсангов, до самого моря. Когда ордынские воины хотели показать, что их много, много больше, чем на самом деле, каждый воин зажигал несколько костров. Чтобы утвердить власть ханов Большой Орды над землей хулагидов, чтобы убедить, что с ханом Джанибеком пришло несметное множество туменов, каждый воин зажег по пять костров, хотя пришло их и на самом деле много, очень много. Ночь спустилась с гор, город настороженно затих, тевризцы, выразив покорность, опасались грабежей. Над станом Джанибекова войска неумолчный говор, ржание коней, шум, как на оживленном базаре. Подходили и подходили войска и повозки.
Во дворце тевризского правителя беседовали отец с сыном, хан Джанибек с царевичем Бердибеком. Эмиры и темники ждали в дворцовых покоях решения судьбы похода. Двинет ли Джанибек свои войска в глубь земли хулагидов? Казалось бы, все благоприятствовало такому предприятию. Русь, пораженная язвой, не являла опасности.
Но Джанибек не спешил. Он жаждал славы, но славы безопасной, он не был уверен в благоприятствовании созвездий его военному походу. Для славы все исполнено: еще ни один хан из улуса Джучи не проникал в такую глубину земель хулагидов. Отсюда открыт путь на Казвин, Нишапур, на Мерв и Самарканд. То дорога Джебе и Субудая, когда они двигались с востока на запад. Ныне, если идти этой дорогой с запада на восток, можно выйти в подбрюшье Синей Орды. Этим походом можно начать воссоединение земель Чингисхана и утвердиться главой ислама на всех его землях.
До того как вызвать на беседу сына, Джанибек приложил ухо к устам мудрого кади Мухья эд-дин Бердаи, который подарил ему Тевризское царство.
Кади совсем не собирался возводить Джанибека на место халифа, он не хотел разорения мусульманских городов, ибо считал ордынцев дикими мусульманами. Ему нужно было повергнуть в прах Ашрефа, осмелившегося протянуть руки к богатствам мечетей. Он сказал Джани-беку, что далекие города еще не готовы принять его, там будут сопротивляться, и мусульманские купцы найдут средство выставить против Большой Орды столь же сильное войско, как и у Джанибека. Надо утвердиться в Тевризе, показать благоприятствование вере, тогда созреет тот плод, который нынче зелен.
Славы Джанибеку доставало и без того, а потерять и славу и войско он не хотел. Поэтому, призвав Бердибека, он объявил ему, что ставит его правителем Тевризского царства, отдает ему тумен Мамая и тумен Бегича, с воинами Ашрефа это большая сила. Надо, сидя в Тевризе, готовиться к походу на Казвин, потом на Нишпур, и только потом на Самарканд.
Бердибек не очень-то обрадовался этому решению. Тевриз, Ширван и порт Ардеби богатые города, богата плодами и земля вокруг этих городов, но что есть правитель чужого царства в сравнении с ханом Большой Орды?
Бердибек так же, как и его отец, любил власть, но войны боялся, ибо удача была лишь временным успехом, а неудача грозила гибелью. Бердибек любил земные радости и ради неизвестных и чужих ему городов не собирался их лишаться. Разве это сила, всего лишь три тумена, чтобы завоевать землю хулагидов? Мамаю посчастливилось без битвы получить ключи от Алиджана и от Тевриза. Бердибек знал, что воины этих земель умеют сражаться не хуже ордынцев. Спокойнее было бы грабить Русь, давать ей ожить и опять грабить.
Джанибек получил власть в Большой Орде, убив брата. То немалый повод для раздумий. Отец угощал сына кумысом. Кувшин переходил из рук в руки. Последний глоток положен отцу. Перед этим последним глотком Бердибек на мгновение раскрыл головку своего перстня над кувшином. Яд должен подействовать нескоро. В дороге.
Ватага Степана Ляпы погуляла по Каспию и по его рекам, опасаясь возвращаться на Русь из-за свирепствовавшей там язвы. Из Сарая с добычей, взятой на базаре, ушли в Дербент, продали меховую рухлядь по большой цене, ибо застава в Сарае не пропускала купцов в то лето в Каспий, а со всех сторон в Дербент съехались покупатели мехов: и из Самарканда, и из Мерва, и из Поднебесной империи, и с Кавказских гор, и с Черного моря из Сурожи и Кафы.
Базар в Сарае огромен, люден, беспорядочен и суетлив. Базар в Дербенте красочный и яркий. Все здесь основательно, давно установлено, купцы богаты, приказчики бойки и решительны. В Сарае в торговых рядах таилась тревога, будто торговцы ждали, что вот-вот их ограбят. В Дербенте за порядком на базаре наблюдали городские стражи, ловили воров и тут же чинили с ними расправу. В городскую гавань можно зайти, когда опустят цепи. С городских башен наблюдали за морем, за портом, за базаром. По сигналу стражников в любую минуту могли закрыться городские ворота, подняться железные цепи, перекрывая гавань. Здесь не так-то просто было бы совершить набег. Об этом и не помышляли. Здесь другие возможности. Из Дербента нанялись сопровождать караван тевризских купцов до устья Волги. С устья Волги пошли на Яик.
Об этой сказочной реке на Руси мало кто знал, а кто знал, никогда не видел. По.правому берегу кочевья и пастбища Большой Орды, по левому берегу пастбища и кочевья Синей Орды. На берегу ни одного города, но часто разбросаны юрты.
Вверх поднялись смирно. Из Дербента везли ходовой товар для этих мест: изделия арабских оружейников, каленые наконечники для стрел и для копий, цветастые парчовые и шелковые ткани византийской и китайской выделки, шитье из меха. Торговали с кочевьями Синей Орды. Степан здесь имел двойной расчет. Оружие продавали врагам Большой Орды, дабы не вооружать грабежников, что ходили на Русь. Из Синей Орды давно уже на Русь не ходили. Ордынцы Синей Орды торговали по совести, никто ни разу и не попытался ограбить ушкуйников. С ордынцами Большой Орды не торговали, ибо те привыкли больше грабить, а не торговать.
Сверху вниз плыли баркасы все больше дербентских торговцев. Везли меха, бочки с дегтем, железную руду с Каменного пояса.
— Скудная земля! — заметил Боброк, обращаясь к Степану.
— Для кого бедная, для кого богатая! Здесь нагуливают силу в ногах табуны коней, чтобы идти в поход на наши земли. На Каменном поясе глыбами добывают железо, у нас же собирают осадки на болотах. Та руда, болотная, дает сталь такой закалки, что никакая больше с ней не сравнится, да собирать ее тяжко. А здесь бери руками... Да не тем она досталась, кому надобно. Гонят баркасы в Дербент, оттуда везут к арабским оружейникам. Сами не то что кривого меча, наконечника для копья закалить не умеют.
— А если отсюда везти? — спросил Боброк. Степан усмехнулся.
— Ох и далеко! Караван один раз обернется ото льда и до льда, да обернуться не дадут. Мимо Сарая придется проходить с боем. Ханы не хотят, чтобы на Русь уплывало железо.
Боброк спросил, есть ли сухой путь с Каменного пояса.
— Сухим путем не ходил! — ответил Степан.— По рекам, что близко подходят к Каменному поясу,
