зерцалом, с дощатой броней, с дощатыми наплечниками, на лицах железные маски; конь в личине, с наборным дощатым нагрудником. Вооружены длинными и тяжелыми копьями, тяжелыми мечами, луками из турьих рогов. У каждого боевой топор с паворозою, сулицы или булава. То витязи, что с малых лет на коне и в боевом обучении. Их не так-то много, но пробойная сила, в рукопашном бою такой полк разрежет ордынский тумен, как нож режет мед. Набирают старшую дружину из младшей, берут тех, кто отличился в бою.
Большой полк на походе — то горожане и посадские. В походе и в бою пеши.
Иван Калита и не помышлял при жизни схватиться с Ордой, ходил в походы на соседние княжества и в Новгород. Ему нужны были конные полки, горожан он ставил на стены, иной им боевой задачи и не видел.
Симеон Гордый увидел в городовых полках силу, способную отстоять город, но в поход водить пеших не собирался. Не понял, что пешие значительная сила в борьбе с Ордой, ибо только примеривался к этой борьбе.
Иван Милостивый, книгочей, не воин, из древних книг вычитал, что пешее войско — несокрушимая крепость для легковооруженной конницы кочевых народов.
Летописцы донесли известия, что Святослав имел пешее войско. Посадил пеших на струги и ушкуи, пошел на Волгу и на Дон и там разрушил хазарское царство, а было оно столь же могущественным, как ныне Орда. В битве под Доростолом с византийским императором Святослав выставил только пеших воинов. Под Доростолом Святослав мог опереть фланги своего войска о стены крепости. Против хазар и печенегов он выставлял «стену» пеших воинов, а их фланги прикрывал конными полками.
Князь Владимир Первый огородил русские земли по Днепру, Днестру, Осетру острогами и засеками, выставил в остроги полевую сторожу — то были конные витязи. Владимир Мономах водил на половцев конные полки, а когда Киевская Русь распалась на удельные княжества и начались межкняжеские войны, городовые полки пеших воинов сделались редкостью.
Горожане выходили на стены оборонять город, в походы не ходили, вооружения не имели.
Князь Иван и его воеводы вспомнили Святослава, вспомнили его пешие полки, но собрать пеших воинов, вооружить их и обучить — дело не скорое. Тысяцкий Алексей Петрович за вооружение горожан поплатился жизнью. Иван не жалел «калиты» отца, оружейные братчины во всех городах Владимирского княжества ковали мечи, плели кольчуги, готовили самострелы, калили наконечники стрел и копий, но смерть достала и князя Ивана.
Москва выставила городовой полк пеших, однако большой надежды на него воеводы не возлагали. Увидел и Боброк во время смотра войска, что этот пеший полк и вооружен недостаточно, и не обучен. Нужны годы, чтобы он превратился в такой же неодолимый строй, как дружина Степана Ляпы.
Четыре сотни дружины Степана Ляпы вывел Боброк на походе в запасный полк, но весь расчет в битве с Суздальцем строил на нем. Именно дружине Степана предназначалось отразить удар ордынской тысячи.
Неподалеку от Переяславля сторожа наехала на войско Суздальца. Боброк развел полки в боевой порядок.
Княжичи в окружении бояр выехали на конях, Дмитрий остановился перед воинами сторожевого полка.
— Братья! Друзья мои!— прозвучал его ломкий и высокий голос.— Воеводы и ратники московской земли! Суздальский князь идет ратью! Не по отчине, не по дедине схватил он Владимир и объявил себя великим князем! Я не могу поднять боевой меч, но я буду с вами и буду за вас молиться! Верните мне отчину, а я буду княжить в согласии с вами!
Пересмеивались воины — иные помнили еще Ивана Даниловича, а служить начали при Симеоне Гордом. Понравился им княжич властной ухваткой и бойкостью речи.
Дмитрий скакал к полку левой руки. Поклонился воинам, снял княжью шапку.
— Люди посадские, воины московские! Ежели не люб вам князь, объявите, и я уйду в монастырь! Если дорог вам род святого Александра Невского и хотите меня князем иметь, помогите! Я ничем не виноват перед суздальским князем! Отнял он, как тать ночной, мою отчину, привел за собой Орду! Люб вам князь суздальский?
Василий Вельяминов шепнул своему брату Тимофею:
— Оперился соколенок!
— Москвичи и коломенцы!— звенел голос Дмитрия перед большим полком.— Есть у вас обиды на род Данилов? Есть ли обиды на деда моего, на отца? Если есть обиды, оставьте меня! Если нет обид, обороните сироту от Суздальца!
У полка правой руки княжич спешился. Тоненькая и гибкая его фигурка в легкой арабской кольчужке выглядела воробышком перед строем воинов. Опустился он на колено. Не сказал ни слова. Шапкой земли коснулся и опять взлетел на коня.
Утро застало оба войска в поле, в поприще одно от другого. Боброк смотрел, как построил войско Суздалец. Правое крыло — ордынцы. Это понятно, ордынцы — крыло первого удара, заход под удар правой рукой. Середина — суздальская конница. Это уже отступление от обычного построения. Не думает ли Суздалец кончить бой одним ударом в лицо? Уступом к коннице поставил пеших воинов на левой руке. Не на них, стало быть, расчет.
Ну что же, рассуждал Боброк, сам себе Суздалец вырыл глубокую яму.
На левую руку Боброк поставил дружину Степана Ляпы. Каждому стрелку в Москве поставили заряжающего, выставили и защиту: щитоносцев с копьями.
Построен полк для полевого боя. В два ряда стрелки, по двести стрелков в ряд. В одном залпе четыреста железных стрел. Все воины в полных доспехах, не уязвит ордынская стрела. Не одолеть этой кованой рати ордынцам.
В центре Боброк поставил пеший городовой полк. В полк правой руки свел конную дружину Москвы. Им следует ударить во фланг суздальской конной дружине, когда ее встретят копья городового полка. А пешие Суздальца так и останутся на месте, без них все окончится.
Протрубили в московском войске трубы. Отозвались трубы у Суздальца.
Разнесся боевой клич ордынцев: «Кху-у». Кого только не повергал в ужас этот боевой клич! Скачут, кричат, визжат, устрашая. Не устрашат на этот раз. Стрелки стоят недвижимо. Прикрыты щитами, ощетинились копьями. Но не в копьях сила. Подпустили ордынскую лаву шагов на двести, пустили стрелы. Будто кто разорвал холст над полем — далекий, глухой и тяжкий удар.
Ордынцы шли, широко развернув лаву. Шла вся тысяча в десять рядов. На расстоянии в двести метров все стрелы до одной приходят в цель.
Будто и не было первого ряда. Бьются на земле кони. Второй ряд прорвался сквозь смятию и тут же получил четыреста стрел. Так их еще никто не бил. Замешались, осаживая коней. Оглядеться бы, что за противник, откуда такая сила? А мешкать не следовало. Третий залп пришел в скопление из всадников. И повернули, повернули ордынцы, мчатся под бунчук ордынских послов, оставили конных суздальцев один на один со всем московским войском. Стрелы городового полка — московских ремесленников, горожан, посадских — не остановили дружину Суздальца. То стрелы из луков, а не из самострелов. Конница достигла пеших воинов, они побежали от всадников. Пусть бегут, чем быстрее, тем лучше. Бегут, а конники Суздальца вытягиваются, подставляя свой фланг под самострелы. Каждый воин в дружине Степана знал, что делать. Быстро, молча стрелки рассыпались цепью и дали залп в четыреста стрел. То не ордынцы, дружинники Суздальца, они не привыкли к таким потерям, тут же начали поворачивать коней. А пока повернулись, получили второй залп. Воевода Александр Иванович повернул свою конную дружину поперек дружине Суздальца. Суздальцам одно спасение: скакать, пока есть сила у коня, под защиту своих пеших воинов. Но страх столь велик, что и в мыслях нет остановиться. А вот ордынцы сбились в строй, развернули полумесяцем сотни, зная, что в одиночку им смерть на русской земле.
— Боже! Боже! — твердил про себя, задыхаясь, Боброк.— Только бы не ушли, только бы дождались!
