Взорвать «Москву»

ствол и обойму в разные карманы – так сподручнее для быстрой стрельбы: руки не путаются.

– Не уезжайте сразу – у парадного полчасика постойте, – шепнул Корявый бойцам, и дверь за ними плавно затворилась.

Скрестив жилистые руки на груди, вор встал на пороге.

– Здорово, бандит! – осклабившись, бросил он. – Далеко убежал, хвалю. От ментов хорошо бегать будешь.

– Почему «будешь»? – хмуро ответил Тарасов. – Я и так от них бегаю. И не только от ментов…

Корявый закурил и, отодвинув поднос с остатками ужина, присел на край стола.

– Вот я говорю: бегать не надо – ходить надо по земле, – внушительно проговорил он.

– Как ты, ходить? – спросил Артем. – На бронированном «мерине», за железными дверями?

– А чем не жизнь? – отозвался вор.

– Зачем звал? – сменил тему Тарасов. – Я с Шунтом бы поговорил. Повел он себя, как скотина последняя…

– Шунт скоропостижно умер вчера, – глаза Корявого лукаво сверкнули. – От передозировки наркотиков. Даже машинку свою в автосервис откатить не успел.

– Бывает, – сказал Артем. – Помогли хорошие люди?

– Тс-с-с! – хозяин приложил палец к губам, и глаза его превратились в щелочки. – Не все вслух говори, кореш!.. Рувимчик – антиквар твой знакомый – не стал дожидаться, уехал. Друга ты приобрел, Артемка, в его лице – и неслабого друга!..

– Не верю я больше в друзей, – сухо сказал Тарасов.

– Это зря! – горячо возразил Корявый. – Вот я, к примеру, самый лучший кореш тебе буду. Ты только не спеши «нет» говорить – чай, не у опера на допросе…

Артем начинал понимать, к чему клонит вор. Корявый убил или приказал убить «итальянца» и теперь искал нового «заместителя по боевой».

– Можешь не продолжать, – проговорил Тарасов. – Благодарю за доверие, но нам в разные стороны…

– Ищут тебя… оперативная разработка у ментов имеется… – заметил вор и уставился на Артема. Тот и глазом не сморгнул:

– Не найдут.

– Найдут! – уверенно возразил Корявый. – Все тебе вспомнится, в том числе и снайперская стрельба по известным людям, и алмазные дела, и еще кое-что…

– Ты вроде мое личное дело читал – так и чешешь!

– А может, и взаправду читал? – спросил вор. – Ладно, не напрягай мозги лишними мыслями. Лучше скажи мне: пойдешь ко мне в положенцы?

– Нет, – быстро ответил Артем.

Вор помолчал, изредка постреливая в гостя внимательным взглядом.

– Зачем тогда ко мне приехать согласился? – вдруг спросил Корявый. – Зачем приехал, если заранее знал, о чем говорить буду?

– Ствол к спине приставили – вот и приехал, – ответил Тарасов.

– Лукавишь, спецназ! – крикнул в сердцах вор. – Тебе эти двое были как семечки, а ты в Москву приехал! Зачем?!

– На электричке лень было катить, – поднимаясь, буркнул Артем. – Пора мне, Корявый. Будь здоров!

Вор, сгорбившись, сидел в кресле, и казалось, что сидит он не на кожаном сиденье, а на дощатых нарах. Лицо Корявого прорезали морщины, оно словно потемнело и заострилось. Дымилась сигарета в узловатых пальцах.

– Иди, – бросил вор. – Надумаешь вернуться, позвони. Все.

Когда дверь за Артемом захлопнулась, Корявый поспешно набрал на мобильном номер и сказал:

– Пристукните этого умника. Только не здесь – увезите куда-нибудь. И больно не делайте… Оплата по факту.

* * *

Провиднык Кульчицкий поскреб стертой ложкой по тарелке. Перловую кашу он съел до крошки. Неделю назад бандеровец брезговал даже подойти к окошку камеры, из-за которого контролер подавал пайку. Попостившись два дня, съел два кусочка тюремного хлеба и выпил кружку бледного спитого чая. А сегодня каша показалась ему пищей богов.

Искусно построенное дознание высосало все силы провидныка. По временам он чувствовал, как мозг заволакивает серая муть, а голос следователя звучит откуда-то издалека. «Нет, – бормотал Кульчицкий. – Нет…» И вместе с резким светом лампы прорывался голос следователя: «Год рождения? В каком году вы родились?»

На второй, помнится, день провиднык потребовал переводчика. Следователь пожал плечами и вызвал молодого человека в оранжевом галстуке, весьма бойко говорившего на языке Шевченко и Франко. Допросы катастрофически затягивались – Кульчицкий «тянул волынку» и «раскидывал чернуху», но скоро устал и предпочел общаться на «великом и могучем».

Была очная ставка с пенсионером – бывшим следователем КГБ, в свое время бравшим с Кульчицкого подписку о согласии на сотрудничество. Пенсионер устало подтвердил, что гражданин Кульчицкий очень помог следствию, благодаря чему были задержаны четверо граждан СССР и один гражданин Польши, занимавшиеся подрывной деятельностью в пользу зарубежных разведок; также был раскрыт подпольный копировальный центр, где изготавливалась религиозная антисоветская литература… Через час на столе перед провидныком были разложены фотодокументы, добытые российскими разведчиками в Вене. На фото Кульчицкий с улыбкой рубахи-парня обнимал за плечи двух американистых парней – резидента германской разведки и шеф-редактора радиостанции «Свободная Европа», потом с суровым лицом говорил что-то в микрофон, коротко рубя воздух украшенной бриллиантовым перстнем ладонью…

– Завтрашний разговор будет долгим, – в завершение сообщил следователь. – Подумайте, а завтра ответьте: кто конкретно выступил заказчиком диверсии в Севастополе?

– Я не знаю ни о какой диверсии! – промычал провиднык.

– Знаете, – следователь защелкнул замочек папки. – Вы не могли сами додуматься до серьезной террористической акции – поймите правильно эту мою фразу! – а значит, вами руководила чужая вражеская воля…

Кульчицкий хмурился, уставившись в крышку стола, вид которой уже начинал вызывать у него ужас и отвращение.

– За что вы так ненавидите Россию? – нажимая кнопку вызова, вдруг поинтересовался следователь. – Вы ведь рождены в Советском Союзе, как и я. Еще двадцать лет назад вы могли бы запросто приехать ко мне в гости – без виз и границ. Нас – вас! – словно подменили. Вы, Кульчицкий, будто мундир натянули в девяносто первом: был человек как человек – правда, с завихрениями, – а стал убежденный бандеровец.

Следователь сделал паузу, ожидая реплики заключенного, но тот молчал.

– Поймите, это далекий позавчерашний день! – горячо сказал следователь. – Чужая, в муссолиниевской Италии позаимствованная идеология, стремление утвердить свою власть через террор, нелепые десять лет партизанской войны после окончания Великой Отечественной… Вы понимаете всю глупость того, что стремитесь делать – причем чужими руками?! Вы отдаете себе отчет в том, что новые поколения украинцев осудят вас, а пожалуй, и высмеют? Отделить Украину от России возможно, но наши народы никогда не станут чужими. Германия, которую вы хорошо знаете, и Австрия – это ведь почти один народ, но это два самостоятельных европейских государства… Понимаете, о чем я? Границы – пусть границы! – но я никогда не поверю, что мой ровесник из Львова мне чужой! Никогда не поверю, друже провиднык!

Вошел конвойный.

– В тридцать пятую отведите, – проговорил следователь. – Отпечатки пальцев заново нужно снять – те, что есть, сильно смазанные…

…Его не били – доконала перловая каша. Уже на следующий день, прилежно съев скудный завтрак,