старшины Евсеева. Двадцатипятилетний Пантюхин сидел за рулем. Евсееву было далеко за тридцать. Щуплый, с невыразительным лицом, он был на полголовы ниже здоровяка-сержанта.
Работа у вохровцев была непыльная – выезжать по команде диспетчера на «сработку» охраняемых объектов. Обычно «сработки» оказывались ложными, вызванными чисто техническими причинами. Иметь дело с преступниками вохровцам приходилось не чаще трех-четырех раз в год. Как правило, это была всякая шушера вроде пьяных малолеток или наркоманов.
Днем «сработок» обычно не было вообще, и дежурство шло давно заведенным чередом. «Семерка» стояла в тихом переулке неподалеку от проспекта Победы, Евсеев похрапывал, откинувшись на спинку сиденья, Пантюхин зевал и поглядывал по сторонам на проходящих женщин.
– Тюльпан-3, ответьте Тюльпану-1, – прошипела рация.
Евсеев порывисто хрюкнул и поднял голову. Пантюхин потянулся к микрофону.
– Тюльпан-3 на связи!
– Езжайте и заберите на вызов монтера!
– Вас понял!
Евсеев зевнул, потер красные глаза и вздохнул, усаживаясь поудобнее. Спать на ходу было невозможно – разбитая «семерка» дребезжала и повизгивала, двигатель рычал, словно тракторный.
У отделения их уже поджидал с обычной женской сумочкой монтер – сорокапятилетняя Варвара Курехина. Монтером Варвара была опытным и человеком компанейским.
– Привет, мальчики! – бросила она, с трудом втискиваясь на заднее сиденье.
При своем метре шестидесяти роста весила Варвара килограмм девяносто с лишним, так что о чисто женской привлекательности в данном случае говорить не приходилось.
– Куда? – вздохнул Пантюхин, который предпочел бы свозить куда-нибудь не мешкообразную Варвару, а воздушную Нюрку Сорокину.
– Улица Третьяковская, 22. Там сразу за банком.
– Да я знаю, – снова вздохнул Пантюхин, включая передачу.
Монтерша Нюрка Сорокина сводила сексуально озабоченного сержанта с ума. Грудь у Нюрки тоже была будь здоров, но талия не в пример Варвариной – осиная. Сорокина давно не давала Пантюхину покоя, но типы, подобные сержанту, ее ничуть не интересовали.
Привыкший к легким победам Пантюхин так и не нашел к Нюрке подхода и болезненно это переживал. Внезапное Варварино вторжение неожиданно навело Пантюхина на мысли о Нюрке, и остаток пути он угрюмо молчал. Сама же Варвара всю дорогу весело болтала с окончательно проснувшимся Евсеевым.
– Вон к тому дому... – смеясь, показала рукой Курехина.
– Да знаю я, – вздохнул Пантюхин, заворачивая.
– Вот здесь. Все, мальчики, я пошла. – Варвара взялась за сумку.
– Ты надолго? – спросил Евсеев.
– Да нет, квартира на сигнализацию не берется. Небось провод где-то оборвали. Секунда дела.
– Тогда мы тебя прямо тут и подождем.
– Ага, – кивнула Варвара. – Я скоро...
Дом 22 по Третьяковской улице был блочной пятиэтажкой. Ничего особенного в нем не было, кроме одного. Стоял этот дом в нескольких метрах от угла банка «Русич» – перпендикулярно павильону и практически на одной линии с забором.
Заворачивая к подъездам, Пантюхин увидел слева натянутую веревку с табличкой, стремянку и какого- то человека в спецовке. Чуть дальше к павильону была протянута еще одна веревка, за ней стоял фургон.
У Пантюхина все это не вызвало абсолютно никаких подозрений, а Евсеев с Варварой вообще не обратили на банк внимания, увлеченные своей беседой.
Высадив Варвару, Пантюхин проехал вдоль дома к первому подъезду и притормозил...
Глава 32
Когда милицейская «семерка» неожиданно вынырнула из-за угла, Володька в первый миг буквально оцепенел. Однако «семерка» тут же повернула к пятиэтажке и высадила у третьего подъезда здоровенную тетку.
Володька украдкой вздохнул и незаметно смахнул с носа каплю пота. «Семерка» проехала дальше, к первому подъезду, и там затормозила.
– Елки-моталки! – прошептал Усач.
Ощущение было такое, что менты в «семерке» наблюдают за ним. К счастью, уже через несколько секунд машина рыкнула двигателем и нырнула за дом к Третьяковке.
Володька окончательно убедился, что появление у банка вохровцев – чистой воды случайность, но в его голове невольно всплыла эта дурацкая поговорка кореша с «малолетки»: «Кошелек возьмешь – в Сочи попадешь. Банк возьмешь – на тот свет попадешь».
Хотя менты появились тут случайно, Усач прекрасно понимал: самое правильное – по-быстрому выдернуть из-за забора Воробья и в темпе смыться. С другой стороны, все пока шло настолько удачно, что отступить в самый последний момент казалось верхом глупости.
Нужно было решаться, причем быстро. Володька оглянулся по сторонам и судорожно вздохнул. При всех «за» и «против» главным для него оставался соседский «Фольксваген-Гольф». Усач прекрасно понимал, что другого такого шанса у него больше не будет, и именно из-за тачки он и решил остаться...
Глава 33
Водитель вывел микроавтобус во двор, запер гараж и подогнал машину задом почти вплотную к вентиляторной установке. Расстояние от крыльца до двери инкассаторского отделения, как и в прошлый раз, составило метра три.
Микроавтобус стоял под углом к крыльцу и почти полностью закрывал его от Андрея. Слева от машины располагалась огромная клумба. Водитель, не выходя из машины, дожидался инкассаторов с работающим двигателем. Так, видимо, было положено по инструкции.
Воробей сидел лицом к углу гаража, так что приходилось вести наблюдение максимально осторожно. Псина на всякий случай немного постояла у водительской дверцы, потом повернулась и затрусила в обход машины.
Обнюхивая асфальт, она нырнула в проход между микроавтобусом и вентилятором и скрылась из виду. Водитель по-прежнему сидел за рулем, откинувшись на спинку. Ощущение было такое, что он смотрит прямо на Андрея.
Из-за этого чертового водителя он вдруг начал заметно нервничать, хотя пока все шло на редкость удачно – в точности так, как задумал Пантелей. Микроавтобус назывался «Ивеко», движок у него работал практически неслышно. Именно поэтому Андрей едва не подпрыгнул, когда откуда-то с крыльца донесся легкий шорох.
Инстинктивно подавшись назад, он с трудом взял себя в руки, осторожно выглянул и глухо выматерился. Оказалось, эта чертова псина уже успела обежать вокруг микроавтобуса и теперь просто возвращалась назад напрямик через клумбу.
Сердце у Воробья выскакивало из груди, руки стали липкими от пота. Однако это были только цветочки. Не отыскав ничего съедобного на клумбе, собака, недолго думая, направилась прямиком к Андрею. Остановившись в метре от угла, она наклонила голову и просительно уставилась на него.
– Уйди, дура! Уйди! – шикнул Воробей, ощущая, как шапочка на его голове становится мокрой от пота.
Чертова псина и не думала уходить. Убедившись, что Андрей не собирается ее угощать, собака подалась вперед и начала тыкаться мордой в карман куртки.
– Уйди! – снова прошипел Андрей, но уже от отчаяния.
О том, чтобы отогнать собаку, не могло быть и речи. Водитель прекрасно видел псину и по ее поведению сразу бы обо всем догадался. С другой стороны, поведение собаки и так было достаточно подозрительным, и теперь все зависело от сообразительности водителя.
Прижавшись к углу гаража, Андрей продолжал шепотом отгонять псину, исподтишка наблюдая за водителем. Нервы его были напряжены до предела. Шапочка на голове и майка под курткой насквозь промокли.
