полковник! – быстро повернулся Степан.
Вынырнувший из своего кабинета Логинов протянул руку:
– Ну что, подрихтовали твои кости?
– Не до конца. Домой отпустили, но нужно ездить греть и все такое... Так а наша премия теперь что, тю-тю? За Кащеева, в смысле?
Логинов прищурился и быстро посмотрел на Аникеева. Аникеев, незаметно, но больно ткнув Горова в бок, сделал вид, что рассматривает плинтус.
– А с чего ты взял, что наша премия тю-тю?.. – перевел взгляд на Степана Логинов.
– Нет, ну просто... уже сколько времени прошло... а денег нет... гм-м... – промычал Горов.
– Есть деньги, Степа. Можешь получить.
– Да?.. – обрадовался Горов.
– Да.
– Понял! – ломанулся к лестнице Степан. – Я сейчас!
Аникеев устремился было за ним, но Логинов хмуро бросил:
– Стоять! А ты ко мне, капитан. Давай-давай, заходи... Воспитывать буду. Ты что, не читал на плакате, что болтун – находка для шпиона?..
7
Трамвай номер восемнадцать мягко тронулся. На информационном табло надпись «Куликово поле» поползла в сторону. Это был тот самый знаменитый маршрут, о котором даже была написана песня. Слова, правда, со временем потерялись, а вот еврейская мелодия «Семь сорок» прочно вошла в репертуар практически всех ресторанных и свадебных лабухов. И упившиеся гости лихо отплясывают под нее на свадьбах до сих пор.
Гулко простучав колесами на перекрестке, трамвай нырнул за дома. Бескрайнее Куликово поле с раскинувшимся на нем луна-парком скрылось из вида. Кащеев купил билет у кондукторши и после этого вдруг расслабился.
Напряжение последних суток разом отступило. Григорий Васильевич смотрел на разбитые одесские тротуары и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Совсем недавно, каких-то несколько десятков часов назад, он был заключенным без надежды хотя бы перед смертью переступить порог тюрьмы и вдохнуть воздух свободы. И вот он был в Одессе, у моря и ехал на, можно сказать, легендарном трамвае...
Из Москвы Кащеев выбрался в ночь аварии. Очень просто, без особых затей, на поезде. Он был опытнейшим оперативником и прекрасно знал, как работают правоохранительные органы. Даже если бы Кащеев открыто бежал из-под стражи, и то ориентировки на него у милиции появились бы в лучшем случае к обеду следующего дня – пока по очереди не провернулись бы бюрократические колеса по маршруту «ФСБ – МВД».
Поэтому Кащеев действовал хладнокровно. Сперва он незаметно выбрался на пришвартованный у набережной плавучий кран и отыскал на нем сухую спецовку. Переодевшись, Кащеев с мокрой одеждой в пакете сразу же сошел на берег и нырнул во дворы. В каких-то ста метрах у проломленной ограды набережной суетились спецназовцы, освещая воду фонарями. Им и в голову не приходило, что тот, кого они пытаются высмотреть, спокойно перешел дорогу чуть сбоку в ярком свете галогенных ламп дорожного освещения.
Первоочередной задачей беглеца было как можно скорее поменять одежду, поскольку спецовка для дальних поездок не годилась. И тут Кащееву откровенно повезло. В одном из дворов он увидел висящие прямо на раме открытого балкона первого этажа две пары джинсов. Кащеев оглянулся, быстро нырнул в палисадник и цапнул мужские, побольше. Они оказались практически сухими.
Кащеев сунул добычу под мышку и ретировался. За гаражами- ракушками он джинсы натянул. Они оказались почти впору. Свои легкие туфли Кащеев в воде не потерял.
Избавившись от лишней одежды, Григорий Васильевич двинулся на поиски жертвы. В футболе есть термин «тактика мелкого фола». Кащееву в его положении ничего не оставалось, как прибегнуть к тактике мелких преступлений.
Вскоре Григорий Васильевич набрел на подходящего пьяного. Слава богу, в Москве, как и в других городах, проблем с этим не было. Мужчина был явно при деньгах и накачался, скорее всего, с коллегами после работы. Наметанным глазом Кащеев определил степень опьянения как среднюю. После этого он срезал угол и подстерег бедолагу у темных кустов на углу дома.
Кащеев практически ничем не рисковал. Ограблениями пьяных милиция занимается крайне неохотно, спустя рукава и только в том случае, если причинены более-менее серьезные увечья. Оно и неудивительно, поскольку потерпевший о преступниках, как правило, может дать только одну информацию – «стукнули сзади по голове». Иногда с добавкой «их было двое или трое».
Наносить серьезных увечий Кащеев жертве не стал, стукнул, правда, по классической схеме – сзади и по голове, – но с расчетом на рауш. То есть на кратковременную потерю сознания без каких-либо последствий для здоровья. Кащеев забрал его барсетку, стащил куртку-ветровку и ощупал брючные карманы, но портмоне не обнаружил. После этого Григорий Васильевич сразу же покинул место преступления.
Ветровку он через пару минут надел, а спецовку сунул в мусорный бак. Барсетку Кащеев сбрасывать не стал. Ничего особо примечательного в ней не было. А вот денег оказалось довольно много – около трех тысяч. И паспорт. Быстро просмотрев его, Григорий Васильевич ухмыльнулся и глянул на часы. Метро уже закрывалось. Но деньги были, и Кащеев отправился к проспекту ловить машину. Спустя меньше часа после аварии он уже был на Курском вокзале.
Фамилия ограбленного пьяного была Сидоров. По его паспорту Кащеев купил билет на ближайший поезд до Белгорода.
Поездка прошла без приключений. Тепло попрощавшись с проводницей, Григорий Васильевич солнечным утром следующего дня ступил на перрон города-героя. И сразу отправился на рынок.
Российско-украинская граница теоретически существовала. Но пограничные службы сопредельных стран были озабочены в основном проблемой получения мзды. На рынке Белгорода Кащеев очень быстро нашел хохла-фермера, торговавшего фруктами-овощами, и рассказал ему трогательную историю о том, что у его, Кащеева, украинской дочки день рождения, восемнадцать годков стукнуло, а паспорт у него без прописки, за что бездушные погранцы сняли его с поезда. Фермер рыдать не стал, но вроде как проникся и отправил Григория Васильевича погулять до окончания торговли. Потом нагулявшийся Кащеев помог фермеру с сыном погрузить ящики и пересек границу, сидя на них же. И это за смешные триста рублей.
Через пару часов Кащеев оказался в Харькове, где вечерком бомбанул друг за дружкой троих пьяных. И сразу укатил ночным поездом в Одессу. И вот все было позади...
8
– Бархатный сезон – бархатные цены! – с лошадиной улыбкой проговорила напомаженная донельзя еврейка. – Посетите наш ювелирный салон «Камелот» на Ришельевской и убедитесь в этом! Мы ждем вас!
Моня, развалившийся в огромной гостиной в кресле перед плазменной панелью, фыркнул и почесал пятку. Реклама на одесском канале откровенно попахивала дешевой провинциальщиной. Моня повернул голову и заорал:
– Шварц!
Огромный, словно глыба, телохранитель возник на пороге.
– Телегу на сколько заказал? – осведомился Моня.
– На десять. Как всегда. А что?..
– Молодец! Дверь закрой, а то что-то тянет... – недовольно поморщился Моня. – Бархатный сезон, блин! У нас в Крыму сейчас в трусах жарко...
Шварц проворно двинулся к двери террасы, Моня откинулся на спинку кресла и снова почесал пятку.
– О, так она... – начал было Шварц, но в этот момент наконец пустили Монин ролик, и тот прикрикнул:
– Тихо ты!
Из динамика понеслись гипнотические звуки мантры. Сквозь дымку на экране медленно проступило одухотворенное Монино лицо. Хорошо поставленный голос за кадром проговорил:
– Вас терзают сомнения? Вы ищете смысл жизни? Вы устали от неуверенности в завтрашнем дне и не знаете, как решить одолевшие вас проблемы? Выход есть! Посетите встречу с предстоятелем «Церкви истинной веры» преподобным Моней и получите ответы на все вопросы! Мир вам!
Звуки мантры стали громче, лицо Мони начало растворяться в дымке. На экране возник текст: «Дворец культуры Воровского. По многочисленным просьбам дополнительные встречи состоятся 21 и 22 сентября. Начало в 11.00. Вход свободный».
Моня довольно ухмыльнулся и повернул голову. Прикрывший дверь террасы Шварц доложил:
– Так она уже того, стоит!
– Кто стоит?
– Машина!
– Не понял?.. – уставился на свои «Картье» Моня. – Ты на сколько заказывал?
– Да на десять... – развел огромные руки Шварц.
– Так а чего она тогда стоит? Я им за лишний час башлять не собираюсь!
– Да ясное дело! – согласился Шварц.
– Позвони, узнай, что за дела?.. – поднялся Моня и потянулся.
Шварц вытащил мобильный. Моня мимо панорамного окна двинулся к туалету. Внизу на парковке стоял «Линкольн». Мимо шел парень в униформе и с сумкой на плече. Споткнувшись, он присел, чтобы завязать шнурок...
Моня зевнул, нырнул в коридор и пошлепал к туалету. Когда он вышел из него, Шварц громогласно доложил:
– Это не наша тачка, оказывается! Это соседа этого, бензинового, который снизу! Он сегодня, типа, свататься едет!
– Не понял! А чего она тогда на моей парковке стоит? А ну звони управляющему!
Шварц позвонил, несколько косноязычно изложил суть претензии, потом сказал, зажав трубку огромной лапищей:
– К нему на джипах дружки бензиновые понаехали, поставить больше негде!
– Так а я что, платить за его бензиновых дружков должен? Небось не нищие!
Шварц ретранслировал Монины слова управляющему, выслушал ответ и сказал:
– Хорошо!
– Что
