революцию, и хватит!
Разгромленный магазин ответил полным молчанием.
– Золотых гор не обещаю: срок вы уже имеете, скрывать не буду! – крикнул Артем. – Но если сейчас без бузы и лишнего базара сдадитесь, вам дадут лет на пять меньше, каждому…
Национал-радикалы оцепенело слушали орущего спецназовца. Боец с «макаровым» беспомощно взглянул на предводителя. Любитель женского белья был бледен и тих. И только бритоголовый с автоматом все крепче сводил челюсти.
– Вы ошиблись, пацаны! – кричал Тарасов. – Те, в кого надо стрелять, не здесь, а совсем в другом месте, и их так просто не достать… Я не хочу, чтобы русские стреляли в русских – это ж последнее дело, пацаны!
Спецназовец в камуфляже сделал еще несколько шагов: скуластое лицо, седоватые виски, морщинки лучиками от глаз…
– Что ты еще скажешь? – процедил сквозь зубы бритоголовый и взял камуфляжного на мушку.
Тарасов чувствовал: еще несколько минут, и национал-радикалы сдадутся, как сдавались уже не раз. Еще несколько минут нормальной мужской беседы…
– Артем, хватит! Давай назад! – не выдержав напряжения, встревоженно крикнул Багратион.
Бритоголовый вздохнул, зажмурился и нажал на спуск. Одиночный выстрел раскатился гулко, запрыгал, как мячик, в даль Тверской.
Отброшенный выстрелом, Артем рухнул на спину. Грохотнув, покатилась по асфальту камуфлированная «сфера» – прямо в сторону жадных видеокамер.
Боли не было – был удар. Ни страха, ни ужаса – чернота и безмолвие…
Убили командира…
Взвизгнув, Багратион поймал в перекрестье прицела мелькнувшую в проломе окна бритую башку и нажал на спуск. Щелкнула эсвэдэшка укрывшегося в здании напротив ментовского снайпера, и кто-то с грохотом растянулся на полу, там, внутри магазина.
«Лешие» рванули на приступ. Звякнули автоматы, застучали ботинки, кто-то матерно выругался на бегу.
Национал-радикалы, напуганные гибелью двоих товарищей, сопротивления не оказали; только любитель изящного белья попытался уйти через черный ход, но был пойман за шиворот подоспевшим вездесущим Багратионом.
«Лешие» сдавали повязанных бойцов ментам и мрачно топали в сторону своих «ЗИЛов», оглядываясь на тело комроты, лежащее на асфальте, над которым колдовали озабоченные медики. Багратион пересилил себя и прошел мимо: сейчас лезть – только врачам мешать.
– Носилки! – крикнул доктор в зеленой шапочке.
– Носилки! – гаркнул прапорщик Чиковани, и два бойца стремглав бросились к машине «скорой», опередив санитаров.
Багратион подбежал к медикам.
– Контужен сильно, – не дожидаясь вопроса, бросил врач «скорой». – Бронежилет спас. Крепкий мужик твой командир оказался – из «калашникова», да с такого расстояния…
– Рота, слушай мою команду! – крикнул прапор спецназовцам. – По машинам – и обратным ходом на базу! По городу не болтаться! Старший – сержант Епифанцев! Командир ранен: я с ним в Склиф. Шмотки мои возьмите…
Освободившись от автомата и снаряжения, Багратион прыгнул в готовую отчалить «скорую», устроился на жердочке в конце салона, глядя на бледное, мигом осунувшееся лицо Артема. Тарасов был без сознания. Фельдшер налеплял присоски на тощие тарасовские ребра, и на темном экранчике мерцал зеленый частокол кардиограммы…
Выныривая из забытья, Артем видел орлиный профиль Багратиона на фоне блеклого красного креста, слышал короткие взвывы сирены над головой, и казалось, что это чернявый ангел не нашего бога провожает капитана в последний путь. Стали сумерки, и проблесковый маячок бросал сквозь прозрачный пластик крыши бегущие отблески на белую простынку и мятый халат озабоченного доктора.
– Темная история. И запутанная. – Голос хозяина кабинета прозвучал гулко. – Так вы считаете, что приостановка расформирования скажется, гм… позитивно?
– Несомненно. Я видел все в прямом эфире – там был и наш оператор, – зачастил человек в красных лампасах. – Силами одной роты террористы были локализованы в течение четверти часа!
– Было бы лучше, если бы вы на месте контролировали работу «Гаммы», – заметил хозяин кабинета.
– Не хотел смущать своим присутствием, – скромно потупился генерал.
– Судя по представленным сведениям, – негромко сказал хозяин кабинета, – мне остается два решения: судить всю веселую компанию либо наградить всех участников последних событий… Почему не задержали того человека, который привез военный архив на Лубянку? Опять в опасные игры играете, генерал?
На лицо человека с лампасами наползло выжидательно-виноватое выражение.
– Я двадцать лет трудился в органах и знаю, на что следует закрыть глаза, а на что – нет… – продолжал хозяин кабинета. – Так вот: я нашел третье решение. Объективное и правильное. Награждать в прямом смысле слова никого не будем, судить – тем более. А вот представления для офицеров «Гаммы» подготовьте немедленно. Особенно для этого вездесущего… Тарасова!
– Есть подготовить представление! – с облегчением выпалил генерал.
– «Когда такие люди еще в России есть…» – Этой фразой, подслушанной у классика, хозяин кабинета подытожил конструктивную беседу.
Эпилог
«Как хорошо быть генералом…»
Вчера передали письмо: оно пришло с Украины и было адресовано «Главному штабу московских войск», и этот дурацкий адрес заинтересовал сотрудников особого отдела. Однако ничего подозрительного в письме не нашлось: мать искала пропавшую дочь. Она сообщала, что местонахождение исчезнувшей на российских просторах девушки знает «товарищ офицер Тарасов», который спас Олесю от верной смерти, о чем дочь и сообщила матери в единственном телефонном разговоре… Отвечать на вопрос особиста, не ожидающего внятного ответа, Артем не стал – только пожал плечами. Выстрел из прошлого – холостой выстрел.
Он вышел из госпиталя с пустой звенящей головой. Город казался незнакомым, а люди – чужими. На присланном Завитушей «газике» он поехал в «Шишкин лес» – возвращаться в нелюбимую московскую квартирку не хотелось.
На базе «Гаммы» царило оживление, какое случается в войсковых частях весной, хотя сейчас стояло лето. Воняло масляной краской и бензином. По центральной аллее медленно прошел грузовик с торчащими спинками панцирных кроватей. Артем усмехнулся: совсем недавно кровати с базы вывозили. Что-то изменилось, вот и телефонный голос Завитуши звучал почти торжественно…
Войдя в свой модуль, Артем не раздеваясь прилег на койку. Голова кружилась, дым прикуренной от электроплитки сигареты вызывал тошноту.
«О прибытии доложу позже, – подумал Тарасов, гася окурок о горлышко пустой пивной бутылки. – Полежу… Хреново, черт…»
Уснул он почти мгновенно и уже, кажется, через секунду услышал шаги, скрип ступенек модуля. Донеслось характерное покашливание: комбат пожаловал. Потом сквозь сон прозвучал голос Завитуши:
– Эй, соня-фасоня, подъем! Дырки на погонах верти!
– Да пошел ты в жопу со своими шуточками…
– Я серьезно.
Завитуша стоял над Артемом и уходить не собирался.
Все равно уже разбуженный, Тарасов спрыгнул с постели и с хрустом потянулся.
– Чистый подворотничок подшил? – поинтересовался майор.
– С вечера. Чисто механически, – ответил Артем, открывая узкий шкаф-пенал. – Кипенно-белый. Тебе понравится…
