зрачки Тюркин. – Что значит не пойдет, Артур?
– У него же куча охраны!
– У него нет охраны, – очень спокойно сказал Тюркин, смещаясь в угол, чтобы держать в поле зрения обоих кавказцев.
– Как нет? У него – и нет?
– Да. У него нет охраны, – скучным голосом повторил Тюркин. – И сегодня вечером он, как всегда, пойдет от шлагбаума к подъезду один... Так что?
Кавказцы быстро переглянулись. Потом Артур спросил:
– Сколько?
Тюркин незаметно выдохнул. Если бы Артур сказал «нет», ему бы пришлось валить кавказцев на месте, прямо здесь. Во избежание утечки информации...
– Восемь, – назвал цену Тюркин.
– Восемь?
– Восемь.
– За него – восемь?
– А сколько? Он сейчас никто. Потому и охраны у него нет.
– Восемь мало.
– Другие и за две возьмутся.
– Хорошо, десять.
Тюркин немного подумал. Потом пожал плечами:
– Ладно, десять. Но аванс четыре.
– Почему четыре?
– Потому что я рассчитывал на восемь. Шесть получите после работы.
– Договорились, – сказал Артур и бросил короткий взгляд в зеркало. – Давай деньги...
В следующий миг Тюркин мгновенно, словно фокусник, выхватил пистолет. И рявкнул:
– Сидеть!
Глаза Артура потемнели от злобы. В любой момент он мог попытаться выхватить оружие или выскочить из машины, поэтому Тюркин его успокоил:
– Расслабься! Это не подстава! Просто я очень хорошо знаю ваши замашки! Понял?
– Какие замашки? – хрипловатым голосом спросил Артур.
– Кавказские. Вы же думаете, что вы одни умные, а все остальные дураки. Правильно? Поэтому ты и сказал перед встречей Доху: «Зачем рисковать, убивая неизвестно кого, если можно за половину суммы тихо придушить в машине заказчика? Как дам знак, накинешь на него сзади удавку...» Или я не прав? Спорим на четыре штуки, Артур, что у Доху наготове веревка?.. А?..
Артур сглотнул слюну, но промолчал. Тюркин победно ухмыльнулся:
– Короче, со мной в эти игры лучше не играть. Вы поняли?
Артур кивнул. Тюркин тем же неуловимым движением убрал пистолет. Взамен в его руке возникла перетянутая красной резинкой пачка стодолларовых купюр.
– Держи! – Тюркин протянул деньги вперед.
Артур снял резинку, пересчитал купюры, потом наугад выудил несколько штук и посмотрел их на свет.
– Порядок! – наконец кивнул он.
– Тогда слушайте... – В течение нескольких последующих минут Тюркин сообщил кавказцам всю необходимую информацию об объекте и ответил на их вопросы. Покончив с этим, он сказал: – Оставшуюся сумму получите, когда сделаете работу.
– Когда, где?
– Я вам позвоню сам, на этот телефон, номер у меня есть...
Артур покосился на лежащий в выемке у рычага переключения передач мобильный с закачанным фото объекта, потом спросил:
– А если нам нужно будет с тобой срочно связаться?
– Потерпите, пока я позвоню сам, – повторил Тюркин. – И последнее – вот это бросите на месте. Само собой, без своих отпечатков. Якши?
Артур взял протянутую Тюркиным зажигалку. Прочитав надпись на ней, он удивленно вскинул бровь, но от вопроса воздержался. Тюркин взялся за ручку.
В самый последний момент он вдруг сказал:
– Кстати, Артур... Я в курсе, что при случае кинуть русского для вас почти обязанность! Но на твоем месте эту работу я сделал бы обязательно! Чтобы не расстраивать своего дядю Хункар-пашу, который живет в Хасан-Юрте. Да и других родственников...
Лицо Артура вытянулось от удивления, хотя он как всякий нохча умел держать себя в руках. Тюркин же быстро вылез из машины и бросил:
– До связи!
Дверь захлопнулась. Секунду в салоне висела тишина, потом Доху быстро спросил, повернув голову:
– Откуда он знает про Хункар-пашу? Может, все-таки догнать его и убить?
– С ума сошел? – рявкнул Артур. – Если он знает про Хункар-пашу, значит, за ним стоят люди, которые найдут нас где угодно!
– И что будем делать?
– Что-что? Поедем посмотрим на место! Эту работу нам придется выполнить...
4
– Разрешите войти, товарищ полковник?
– Входи-входи!
– Майор Горов после прохождения санаторно- курортного лечения к месту постоянной службы прибыл!
– Вижу-вижу! – вышел из-за стола Логинов. – Да ты красавец прямо, Степ! Румянец, что у Карлсона!
Заметно поправившийся Горов смущенно улыбнулся и потрогал округлившиеся щеки.
– Да это у меня печень просто отдохнула, шеф! В этом же, блин, санатории, режим хуже, чем в колонии строгого режима! Сосед из «Альфы» в грелке пробовал пронести, так и то спалился...
– Сочувствую, Степ, но сейчас ничем не могу помочь, – развел руками Логинов. – С утра, как говорится, и лошадь не пьет. Разве что чая могу предложить. Хочешь?
– Спасибо, шеф, чаю я там напился на год вперед. Я лучше в кассу схожу, попробую свои кровные получить.
– Ты только пакет какой-нибудь возьми, а то в руках не унесешь, – серьезно сказал Логинов.
– Да я Аникеева возьму, он поможет, – махнул рукой Степан и повернулся боком к двери. – И это, шеф... У вас какие-нибудь планы на вечер были? Если были, то вы их как-нибудь того...
– Чего того?..
– Ну, в смысле, отложите как-нибудь. Я ж должен выставиться – за выход, премию и вообще. Правильно?
– И какая у нас программа народных гуляний? – почесал нос Логинов.
– Программа, шеф, лучше не придумаешь! Аникеев уже звонит своей медсестре, чтобы она организовала на вечер подруг...
– Ага... А дальше что?
– А дальше мы их подхватываем в условленном месте и выдвигаемся прямиком к «Эдельвейсу»...
– Угу. А «Эдельвейс» это что?
– Это кафе такое – столики между фикусами, европейская кухня и живая музыка. Короче, все дела. Им я позвоню сам...
В этот момент дверь быстро приоткрылась, и в нее просунулась голова Аникеева.
– Прощу прощения, шеф! – скороговоркой выпалил он и перешел на шепот:
– Слышь, Степ, она спрашивает: нам лучше блондинки или брюнетки?..
– Мне лучше блондинку, такую! – показал руками Горов и повернулся: – А вам, шеф?
– Да мне все равно, хоть фиолетовую, – с ухмылкой пожал плечами Логинов.
В этот момент на боковом столе зазвонил прямой телефон. Логинов снял трубку и сказал: – Здравия желаю, товарищ генерал! Полковник Логинов слушает!.. Так точно, вышел Горов! Мы с ним как раз оперативным планированием на текущие сутки занимаемся...
5
Павел Башманов вроде как поправил манжету белоснежной сорочки. На самом деле необходимости в этом не было, просто так он смог незаметно заглянуть в стоящий перед ведущим монитор со студийной картинкой. Башманов остался доволен – выглядел он в кадре на все сто: дородный, еще молодой мужчина со спокойным умным лицом в безукоризненном костюме. Для российского электората, который, как известно, голосует не умом, а сердцем, самое то.
Павел Башманов чуть откинулся на спинку и продолжил внимать сидящей с другой стороны от ведущего пожилой даме. Зрелище, конечно, было не для слабонервных. Лидия Новосельская выглядела так, как будто жила не в Москве, а в каком-нибудь удмуртском поселке, где парикмахерские и салоны красоты отсутствуют в принципе. Прической она напоминала Вакулу из «Вечеров на хуторе близ Диканьки», очками с толстенными линзами – школьную учительницу тридцатых годов прошлого века, а голосом... пожалуй, бензопилу, работающую на низкооктановом бензине. Хотя нет, вдруг понял Башманов, голосом Новосельская напоминала не бензопилу, а похмельную курицу. Ее мясистые губы презрительно искривлялись, выпученные глаза за стеклами очков метали искры. Выставив в сторону Башманова короткий палец без признаков маникюра, она обличительно взвизгнула:
– Потому что это именно вы, так называемые рыночники, ввергли страну в пучину вакханалии и дискредитировали либеральную идею!
– Помилуйте, Лидия Вадимовна, я лично никого никуда не ввергал! – искренне возмутился Башманов.
Он хорошо помнил то время и в данном случае абсолютно не кривил душой.
Просто был такой дряхлый поезд из пятнадцати вагонов под названием «СССР», который часто менявшиеся машинисты завели не туда, а потом и вовсе пустили с горки в тупик. Тормоза уже не работали, и поезд с жутким грохотом рухнул под откос.
А дальше все пошло, как и бывает при крушении поезда: чья хата оказалась ближе к Кремлю, тот и нахватал себе побольше. Кто тащил добро на руках, кто телегами, а кто и с носом остался...
– Не помилую! – вновь взметнула палец Новосельская. – Потому что именно благодаря вам демократические перемены в России стали отождествляться с вакханалией и вседозволенностью олигархов! И теперь миллионы наших сограждан, в том числе и вы, пожинают горькие плоды!
– Лидия Вадимовна, я ничего не пожинаю! Я не аграрий, а экономист! И именно в этом качестве выводил страну из кризиса в те трудные годы!
– Вы ее не выводили, а заводили в тупик авторитаризма! И за это нет вам прощенья!
– Лидия Вадимовна, повторяю, я экономист! Поэтому и оцениваю все экономическими категориями! В тупик страну заводили другие с семнадцатого по девяносто первый год. Потому что вся эта коммунистическая трескотня была только декларацией! Ведь социализмом у нас и не пахло! В той же Швеции мать-одиночка получала от государства жилье и среднюю по стране зарплату до совершеннолетия ребенка! И проблем с лекарствами там никогда не было! Вот именно к такой модели развития России и степени социальной защищенности ее
