– Оля, а на какой аппарат вы снимали?
– О, я помню! Ничего не попалось лучшего под руку, чем простенькая цифровая «мыльница» нашего сына…
– Где она? – чуть не выкрикнул журналист.
– Да он постоянно ее с собой таскает, даже здесь на рыбалку брал. – Алексахина уже поняла, что хочет Гера, и громко позвала: – Алешка!
На пороге комнаты почти сразу появился худенький мальчик лет 10–11, очень похожий на Ольгу.
– Что, мама?
– Где твой фотоаппарат?
– У меня в рюкзаке, я его не выложил даже.
– Принеси, милый, его сюда.
Мальчик быстро вернулся, держа в руках маленькую плоскую коробочку современного «цифровика», и протянул матери:
– Вот, мам.
– Спасибо, родной. Иди к себе.
Она передала аппарат Талееву. Тот, затаив дыхание, нажал кнопку питания, а потом выбрал в меню пункт просмотра. «Пролистав» несколько снимков, Гера увидел на дисплее нужный ему кадр. Как он и надеялся, на оригинальном снимке в поле объектива попал значительно больший участок письменного стола. И две трети доски с расставленными шахматными фигурами!
В особняке Полушки шахмат не нашлось. Но в компьютере хозяина журналист отыскал игровые шахматы и воспроизвел положение фигур с фотографии. А дальше все застопорилось. Обладая незначительными познаниями в этой старинной игре, Талеев мог только констатировать мат черным фигурам. Причем мат был поставлен ходом белого коня. «Последний ход». Но каким образом конь попал на эту клетку? Все поля, откуда он мог совершить подобный скачок, были заняты теми или иными фигурами…
Совершенно неожиданно сбоку раздался детский голос:
– А мы с папой эту задачу решали! Он мне все объяснил. – У правого плеча Геры стоял сын Алексахина и смотрел на монитор. – Еще папа говорил, что задачка простенькая, но… – мальчик замялся, вспоминая малознакомое слово, – оригинальная, вот!
Талеев повернулся к ребенку:
– Так ты знаешь, как она решается?
– Ага. Смотрите.
Ловко управляя «мышкой», мальчик быстро вернул позицию на четыре или пять ходов назад. Засмотревшись на руки Алексея, журналист даже не заметил, как с доски исчез белый конь. Он только удивленно спросил:
– А как же…
– Смотрите, дядя Гера! – И мальчик сделал нужные ходы в нормальном порядке. – А теперь белая пешка бьет черную ладью на восьмой горизонтали и превращается…
– В ферзя! Это я знаю, – обрадовался Талеев.
– Ни в коем случае, – серьезно заявил Алешка. – Тогда будет пат, то есть ничья. Черным некуда ходить, но и шаха нет. Пешка превращается в белого коня… Вот так. И теперь самый настоящий мат!
– Значит, – задумчиво протянул журналист, – последний ход – это… пешка бьет на f8, так?
– Ну-у-у, вообще-то, правильно, но не совсем, – солидно протянул маленький шахматист. – Если это записать, то получится…
Мальчик оглянулся в поисках бумаги и карандаша. Подошедшая мама протянула ему то и другое, а обращаясь к Талееву, сказала:
– Они с отцом играли иногда. Или решали задачи и этюды. Даже посылали свои ответы по почте на какие-то конкурсы…
– У меня два приза есть за решение задач и этюдов! – гордо сообщил Алешка, потом что-то написал на листке и протянул журналисту: – Вот так правильно.
Запись гласила: e7:e8KХ! «Последний ход его последней партии». Великолепный пароль!
Увлекшись неожиданной разгадкой, Талеев перестал обращать внимание на время. И только сейчас, глянув на часы, он озабоченно присвистнул:
– У меня же меньше чем через час очень важное… э… мероприятие в Киеве! Никак нельзя опаздывать.
– Не волнуйтесь, Герман. У Полушки великолепный шофер, через сорок минут вы будете на месте. Одевайтесь. Я договорюсь, – успокоила его Ольга Георгиевна.
Как ни хотелось журналисту тут же проникнуть в секретные записи на флешке, но ожидающее его мероприятие было строго официальным, и в случае опоздания его могли просто не допустить на него. А этот пункт в разработанном друзьями плане был едва ли не главным.
Произошедшее накануне ограбление загородного особняка весьма известного в Киеве бизнесмена, да еще с такими кровавыми последствиями, уже через несколько часов стало известно СМИ и подняло целый шквал заявлений, требований и запросов. Сам заместитель министра внутренних дел страны решил дать пресс-конференцию для украинских и зарубежных журналистов, чтобы пресечь на корню нежелательные слухи о какой-то политической подоплеке событий.
На это «мероприятие» и устремился Талеев по прямому, как стрела, шестиполосному шоссе со скоростью не менее 150 километров в час. К назначенному времени он уже сидел в зале для пресс- конференций. Российское удостоверение специального корреспондента, аккредитованного в Кремле, беспрепятственно открыло все двери. Некоторые из присутствующих знали его лично, другие были весьма наслышаны.
«Мероприятие» оказалось протокольным и скучным. Заместитель министра ни на секунду не отрывался от листов бумаги с печатным текстом, подготовленных его службой по связям с общественностью. Сначала он коротко поведал хронику событий и выясненные на месте факты. Получалось просто и понятно. Начальник охраны бизнесмена организовал преступную группу, дождался удобного момента, сам отвез Полушку и приехавших к нему на отдых русских родственников в охотничий домик и дал приказ своим подельникам обчистить загородную резиденцию. Потом все скрылись. Кровавая жестокость бандитов объяснялась тем, что весь другой обслуживающий персонал знал их в лицо, поэтому свидетелей решили не оставлять в живых. Все! Ни единого слова о событиях в охотничьем домике.
У Талеева создалось впечатление, что и все последующие вопросы были организованы той же службой. Наспех, коряво, неумело, но никого не затрагивая и ничего не объясняя. Никому другому из присутствующих, кроме «назначенных» лиц, микрофон вообще не давали. Выкрики с места пресекали быстро и решительно, силой удаляя нарушителей из зала.
Гера «отключился» от происходящего уже минут через десять. Он вытащил блокнот и начал что-то неторопливо писать на отрывной странице. Потом сложил записку несколько раз, передал ее по рядам и проследил, как недоуменно округлил рот первый прочитавший ее помощник замминистра и протянул, пожав плечами, своему начальнику.
Быстро просмотрев короткий текст, тот резко дернул головой и обвел зал тяжелым взглядом из-под кустистых, как у Брежнева, бровей. С приятной улыбкой на лице и широко распахнутыми честными и добрыми глазами Талеев слегка приподнял руку и пошевелил ею: «вот он я!» За короткий миг он успел уловить главное для себя: в глубоко посаженных глазах замминистра метнулся страх. А записочка-то была самая обычная: «Уважаемый господин заместитель министра! Очень прошу вас не отказать мне в коротком эксклюзивном и конфиденциальном интервью сразу после окончания общей пресс-конференции. Теплый привет вам от Мыколы Опанасовича Олейника. Лето в Крыму просто замечательное!» И подпись.
Не поворачивая головы, замминистра что-то буркнул своему секретарю, и тот незамедлительно объявил пресс-конференцию законченной. Сотрудники в штатском начали активно выдавливать журналистскую братию из зала. К Талееву подошел один из этих сотрудников:
– Господин заместитель министра просит вас проследовать в его кабинет. Я провожу.
Гера легко поднялся и, не убирая с лица лучезарной улыбки, двинулся за своим строгим провожатым. С этой же улыбкой он вошел в громадный кабинет державного руководителя. Замминистра восседал в огромном плюшевом кресле за дубовым столом, сопоставимым по размерам с футбольным полем. На
