Подходя к своей усадьбе, Виргиний встретился с едущим верхом из Рима худощавым, долговязым субъектом, который был одет в какой-то странный полувоенный, дикарский костюм.
– Невольник Вераний Вейент? – насмешливо спросил он, узнав двоюродного брата, окрасившего себе рыжие волосы в черный цвет.
– Он самый, – еще насмешливее передразнил его тон Вулкаций, пожимая протянутую руку.
– Дед прислал?
– Именно.
– Вдобавку ко мне?
– Разумеется.
– Беготни и для одного меня было нынче немало.
– Уверен в том.
– Ничего не узнаешь.
Виргиний принялся подробно рассказывать все перипетии своей одиссеи безуспешных скитаний по округу, жалуясь на скрытность жителей, отчужденность черни от знати.
– Издали слышу, человек 10 болтают именно об этом, о нашей беде, а подойду, замолчат... так и Грецин... как ему не знать?.. но предо мною ни слова о том... сыплет, как горохом, болтовнёю про другое, а об этом ничего. Так я и не узнал...
– Ничего не узнаешь ты, – перебил Вулкаций со смехом, – а я именно там-то, в этом медвежьем логовище, у Турна, все, все разведаю.
– Нарвешься на дерзости. Я чуть не бегом убежал от управляющего; этот толстяк осмелился потчевать меня вином и сам чуть не напился при мне.
– Чудак!.. а ты бы дождался, когда он напьется.
– Я боялся, что он полезет брататься, целоваться.
– А я именно до этого и довел бы его. Скажу откровенно, я там давно свой человек.
– Ты... свой... в усадьбе Турна!.. – воскликнул Виргиний вне себя от изумления, – да дед убьет тебя за это!..
– Дед об этом знает и хихикает себе в бороду.
– Да как ты туда пробрался?! обманул Грецина?
– И его и его девку.
Вулкаций двусмысленно засвистел, что-то напевая сквозь зубы; Виргиния гадливо передернуло.
– Разве она... она... А... А... – запнулся он.
– Амальтея, – договорил Вулкаций со смехом над его застенчивостью пред самым воспоминанием о женщине.
– Она с тобой играет?
– Я играю с нею... я ее преследую целый год по пятам, куда бы она ни шла.
– Вулкаций!.. И она... Она твоя?
– Она моя невеста.
– Невеста!..
– Т. е. не моя, а невольника Верания. Дед поручил мне помогать тебе в разведках не из недоверия к твоим стараниям, а именно потому, что сегодня моя свадьба.
– Сегодня твоя свадьба!.. но твой отец...
– Какой ты недогада, Виргиний!.. удивляюсь я тебе!.. для всякого другого это дело вполне понятное: разумеется, я учиню какую-нибудь катастрофу, которая по самым уважительным причинам заставит отсрочить наш брак. Я уж не в первый раз сожалею о его отсрочке: однажды меня в этот день укусила змея; потом переехали мне ногу колесом; я чуть не утонул в озере... Вулкаций живет при своих наездах в усадьбе нашего дедушки, в Вераний останавливается у Тита-лодочника, понимаешь? – перевоз отсюда далеко; от Турна не пойдут его медведи проверять достоверность вестей хитрой лисицы.
– Ах, Марк!.. все это ложь, каверзы, мерзость!.. все это недостойно римлянина... и на что это деду? на что тебе?.. эта несчастная девушка отдалась тебе, а ты...
– Отдалась?! ну, нет, друг любезный!.. там не такие люди... гордости у этих одичалых медведей, как у самого Турна, с целую бездонную бочку, которой Данаиды позавидовали бы.
– В каком смысле?
– А в таком, что эта девка никогда моею не будет, если я на ней не женюсь, а я жениться, сам знаешь, не могу.
– Она твоею не будет!..
– Известно, что холоп всегда подражает вельможе: Турн считает себя несомненным потомком рутульских царей...
– Потому что он и есть их потомок.
– Ну! Мы с тобой при составлении его генеалогии не были...
