…. Некоторые информанты выказали себя способными дать лишь такие воспоминания о своей деятельности, которые укладывались в обычные модели (подобно шварцевским воспоминаниям о законодательстве в области социального страхования, проект которого он все еще продолжал набрасывать в ту ночь, когда большевики брали власть, или же некоторым описаниям Лидии Дан относительно продолжавшихся всю ночь заседаний в петроградской квартире Дана). Однако как только они оставляли в стороне эти мало интересные точки-ориентиры, их воспоминания, как правило становились туманными и хаотическими, подобно фрагментам, вынутым из какого-либо крупного остова или участка; создавалось впечатление, что само время взорвалось или приостановилось в своем течении в эти месяцы….»
ПРЕДИСЛОВИЕ
В сложном клубке вопросов о Советском Союзе вопрос об антисемитизме принадлежит к числу наиболее спорных. Высказываемые по этому вопросу мнения часто прямо полярны:
Советский Союз — страна осуществленного национального равенства, единственная в мире страна со значительным еврейским меньшинством, не знающая антисемитизма.
Советский Союз — страна с чрезвычайно развитым антисемитизмом, далеко оставляющим позади антисемитизм старой России.
Таковы два наиболее часто высказываемые положения. В подтверждение и того, и другого приводятся некоторые факты, частью верные, частью не отвечающие или не вполне отвечающие действительности. И хотя наличность в Советском Союзе каких-то элементов антисемитизма сейчас уже не вызывает более сомнений у сколько-нибудь осведомленных и самостоятельно мыслящих людей, вопрос в целом остается недостаточно выясненным и независимое общественное мнение, относящееся с естественным недоверием к упрощенным «про-советским» или «анти-советским» формулам, остается дезориентированным.
В настоящей работе, предпринятой по инициативе Американского Еврейского Комитета, автор поставил себе задачей выяснить социально-психологические корни советского антисемитизма, формы и результаты борьбы с ним, степень распространенности и динамику антисемитизма в Советском Союзе.
Автор — еврей, что в глазах многих ставит под сомнение объективность анализа им антисемитизма. И автор — русский социалист, решительный противник коммунистической диктатуры, что тоже в глазах многих ставит под сомнение объективность анализа им советской действительности. Это обычно аргументы для людей с готовыми, предвзятыми мнениями, отмахивающихся от фактов, не укладывающихся в привычную для них схему мысли. Но в аргументах этих есть и здоровое зерно: еврею, тем более после страшного десятилетия с середины тридцатых до середины сороковых годов, нелегко сохранить объективность в анализе антисемитизма; и демократу и социалисту нелегко оставаться безупречно объективным при анализе советского развития. Отдавая себе отчет в этих трудностях, автор стремился со всем доступным ему беспристрастием — не необходимо с бесстрастностью — и постоянно проверяя самого себя, проанализировать и по возможности обобщить весь доступный материал по вопросу об антисемитизме в Советском Союзе и представить этот материал в такой форме, которая обеспечила бы читателю возможность непосредственного знакомства с фактами, критической проверки выводов автора и самостоятельного суждения об анализируемых сложных социальных явлениях. Для достижения этой цели автор в частности очень пространно — гораздо пространнее, чем это отвечает обычным литературным требованиям, — цитировал источники, особенно мало доступные читателю советские источники.
Для облегчения читателю ориентировки в вопросе изложу здесь вкратце схему развития антисемитизма в Советском Союзе, как она представляется мне в результате работы над материалом, лежащем в основе этой книги. Схема эта отлична от господствующих представлений, отлична и от того, как я сам представлял себе развитие антисемитизма в Советском Союзе до того, как занялся специальным изучением вопроса.
Согласно распространенным, особенно вне Советского Союза, представлениям, после окончания гражданской войны в России, ознаменовавшейся кровавыми еврейскими погромами, антисемитизм быстро пошел на убыль и вскоре почти исчез, изредка прорываясь отдельными эпизодами, в которых находило свое выражение печальное «наследие прошлого». Эти представления в основном отвечали действительности, как она сложилась в первой половине двадцатых годов. Но они находятся в глубоком противоречии со всем дальнейшим развитием.
С середины двадцатых годов в Советском Союзе поднялась новая волна антисемитизма, которая вскоре привлекла к себе внимание советской печати и вызвала довольно значительную анти-антисемитскую литературу (список ее приводится ниже в прим. 31 к гл. III). Однако, вопреки официальной советской концепции, антисемитизм второй половины двадцатых годов отнюдь не был отголоском старого антисемитизма («наследие прошлого»), принесенным в города отсталыми элементами, выходцами из деревни, а возник в среде разоренных и деклассированных средних слоев города. В этом происхождении антисемитизма второй половины двадцатых годов находит свое объяснение факт проникновения антисемитизма в верхние слои рабочего класса, в среду учащихся высших учебных заведений, в среду членов компартии и комсомола. Свое идеологическое обоснование этот антисемитизм находил в упрощенной критике социальных отношений, как они сложились на почве НЭП'а, и в вульгарном представлении о евреях, как о главных носителях НЭП'а.
После того, как на пороге тридцатых годов страна перешла к политике форсированной индустриализации (политике пятилетних планов), произошло резкое изменение всей экономической и социальной обстановки в Советском Союзе, сопровождавшееся огромным увеличением спроса на труд, исчезновением безработицы и глубокой социальной и экономической перегруппировкой населения. В этой обстановке антисемитизм, как он сложился во второй половине двадцатых годов, резко пошел на убыль и в середине тридцатых годов он утратил характер массового явления.
Во второй половине тридцатых годов начался, однако, новый подъем кривой антисемитизма, пробуждение нового антисемитизма, нового по той социальной среде, в которой он возник, нового и по своим формам. Это был ползучий, сначала, может быть, только полуосознанный антисемитизм верхнего слоя советской бюрократии, избегавший открытых проявлений и выражавшийся в основном в оттеснении евреев на задний план во всех сферах советской жизни. «Большая чистка» 1936/38 годов, сопровождавшаяся обострением борьбы против интернационалистских элементов в компартии и резко сказавшаяся в уничтожении большинства сколько-нибудь выдвинувшихся евреев-коммунистов, чрезвычайно благоприятствовала развитию этого нового антисемитизма. На пороге сороковых годов он получил широкое распространение в Советском Союзе.
Развитие это подготовило почву для огромного роста в годы войны влияния антисемитизма, уже не этого ползучего и полускрытого, а активного и открытого антисемитизма. Отсылая читателя к пятой главе книги, где подробно выясняются причины этого развития антисемитизма, отмечу здесь лишь, что не только задача гитлеровской антисемитской пропаганды была значительно облегчена всем предшествующим советским развитием. Независимо или почти независимо от гитлеровской пропаганды, в глубоком советском тылу антисемитизм в годы войны вошел в быт. И антисемитизм остро сказался даже в организованном советском движении сопротивления в тылу у немцев.
Послевоенное развитие не представляется еще сейчас достаточно ясным. На Украине, где в годы войны агрессивный антисемитизм получил наибольшее развитие и где антисемитизм является популярной формой антисоветских настроений и вызывает поэтому тревогу в правительственных кругах, правительство, не выступая открыто против антисемитизма, по-видимому, повело в послевоенные годы борьбу против него по партийной линии, без публичной огласки, и достигло в этом отношении некоторых успехов. Вне Украины развитие протекает медленнее, при безучастном отношении власти, но и здесь специфический активный антисемитизм военного времени, по-видимому, ослабел, но с тем большей отчетливостью сказывается усиление того «нового» советского антисемитизма, который начал складываться во второй половине тридцатых годов.
